Линия крови

И вот теперь… Значит, кто-то все же пытался спасти меня?

И тут ее словно обдали холодным душем.

— Но с ними разделались довольно быстро, — сказал Блейк; теперь он смотрел ей прямо в глаза. — Мы не допустим, чтобы нам помешали. Особенно когда у нас такие хорошие новости.

Аманда сразу все поняла, взглянув на карту у него в руке.

— Вы получили результаты анализов.

Блейк перелистал пару страниц и нашел нужное место.

— Вашего младенца проверили вдоль и поперек. Генетические показатели стабильны. Даже лучше, чем мы рассчитывали. — Он улыбнулся ей. — Вы, дорогая, произведете на свет настоящее чудо.

11 часов 42 минуты

по восточноафриканскому времени

Лагерь ЮНИСЕФ, Сомали

Сейхан вошла следом за Греем в одну из хижин в дальнем конце госпитального блока. Ковальски и майор Джейн остались охранять хижину снаружи, чтобы никто не смог подслушать, о чем пойдет речь. Но, судя по тому, что спор у них самих получался жаркий, сделать это было совсем не трудно.

— Потому что умертвить быка — это убийство! — воскликнула Джейн. — Индусы верили, что Бог…

— Да если бы Бог не хотел, чтобы мы ели коров, он сделал бы их мясо не таким чертовски вкусным, особенно если поджарить его, да с соусом для барбекю!..

— Это не аргумент. Да ты бы и ботинок свой слопал, если его приправить этим соусом для барбекю. Достаточно взглянуть на твою задницу.

— А что не так с моей задницей?

— Видела я коров, у которых она куда как меньше.

Ковальски смачно сплюнул, потом сказал:

— А ну, прекрати смотреть на мою задницу!

Такер удивленно обернулся к двери.

— Дипломатия на высшем уровне, — пробормотал он. — Ваш друг вообразил, что умеет налаживать отношения.

Его пригласили принять участие в совещании в хижине — но вовсе не потому, что нуждались в его суждениях. Все дело было в тоненькой черной ручке ребенка, обнявшего собаку за шею. Бааши прикипел к Каину всей душой, и то, что прежде так пугало его, стало источником, где можно было черпать новые силы.

— Нет, еще раз говорю, — упрямо твердил мальчик. — Я не слышал, чтобы кто-то говорил о женщине в горах. Не здесь. Ни единого слова.

На грязном полу расстелили карту. Капитан Олден присел перед ней на корточки, рядом с мальчиком.

— Ладно, Бааши, — сказал он и вздохнул. — Прошу прощения, коммандер. За то, что пришлось пролететь столько миль, а результат нулевой. В этом лагере ничего не знают и не слышали.

Грей не сводил глаз с карты.

— Да, это была чистой воды авантюра, — заключил он.

Но Сейхан уловила в его голосе стальные нотки. Даже не глядя ему в глаза, она поняла: Грей не сдался. Он никогда не сдается. И это относилось не только к нему.

— Могу выйти в лагерь и поспрошать людей, — предложил Бааши. — Буду не только слушать, но и задавать вопросы.

— Нет, — сказала Сейхан и сама удивилась резкости, звучавшей в голосе.

Однако Грей поддержал ее:

— Сейхан права. Одно дело просто подслушивать и передавать, что слышал. Но если мальчик займется расспросами, это сразу насторожит врага. Помните, что произошло с Амуром Махди в Босасо?

— И дело не только в риске для Бааши, — добавила Сейхан. — Это грозит еще большими осложнениями.

Грей встревоженно покосился на нее, уловив слишком уж мрачные нотки в ее голосе. Она тряхнула головой, не желая продолжать и вдаваться в подробности. Мальчика уже использовали как солдата, ожесточили его душу. А что будет, если они превратят его в шпиона? Британцы из СРП и без того допустили ошибку, используя Бааши как своего информатора.

Сейхан смотрела на свои руки с тесно переплетенными пальцами. Уж она-то знала, как легко использовать чистую невинную душу в грязных целях, как в этой игре сильные охотятся на слабых, превращают детей в монстров, делают их солдатами или скаутами, а порой даже выстраивают в шеренгу и посылают на минные поля перед наступлением регулярных армейских частей.

Сейхан расплела пальцы. И дотронулась их кончиками до серебряного дракончика на шее. Неудивительно, что она принимает ситуацию с мальчиком так близко к сердцу. Сейхан тут же рассердилась на саму себя и устыдилась.

О своем детстве во Вьетнаме она помнила мало. Так, какие-то отрывочные картины, но ни на одной не было отца. А вспоминая мать, зажмуривалась от страха. До сих пор эта сцена стояла перед ее глазами: вот мужчины в военной форме вырывают ее из рук мамы, потом женщину хватают за волосы и волокут к двери; лицо ее окровавлено, а рот разверст в отчаянном душераздирающем крике. После этого детство Сейхан проходило в скитаниях по сиротским домам и приютам Юго-Восточной Азии. Большую часть времени она недоедала, иногда едва не умирала с голоду. И вот наконец, будучи чуть старше Бааши, оказалась на улицах и темных задворках большого города. Именно там подобрала и приютила ее «Гильдия». Весь следующий год Сейхан проводила в изнурительных тренировках, которые окончательно отняли у нее не только детство, но и доброту, совестливость, душевность, превратили ее в машину для убийства.