Линия мести

Я вспомнила всех людей, присутствовавших на сеансе у психолога. Самой странной была та женщина, которая переживала за успеваемость своей дочери. В принципе, неплохая маскировка — на нее никто бы не подумал. Хотя возникает законный вопрос: как она выманила Аню из больницы, причем сделала это незаметно для меня! И потом, девушку зверски убили, а значит, преступник должен обладать немалой физической силой. То есть преступник — мужчина? Совсем не обязательно. История знает немало примеров, когда хладнокровными убийцами были женщины. Вспомнить хотя бы Ильзу Кох, надзирательницу одного из концлагерей, которая жестоко издевалась над заключенными. Или знаменитую Эйлин Уорнос, на счету которой семь убитых мужчин. Да можно назвать сколько угодно серийных убийц, которые внешне ничем не отличались от нормальных людей, потому-то их никто и не подозревал в злодеяниях!

Исходя из этого, можно сделать вывод: убийцей мог быть кто угодно — хоть пациент, хоть добрейшая медсестра, хоть санитарка! Самое главное, у меня нет ни малейшей зацепки, ни одной улики, отталкиваясь от которой я могла бы назвать хотя бы одного подозреваемого. А если нет конкретного человека, то подозреваемыми автоматически становятся все люди, находящиеся в больнице! А с чего я взяла, что преступник должен все время пребывать в лечебнице? Неужели я забыла про посетителей? Может, кто-то из родственников пациентов виновен в исчезновении и смерти Ани и самоубийстве Оли? Но как он мог выманить Аню из лечебницы? Да проще простого — прислать ей смс-сообщение. Скажем, от матери: «дочка, помоги мне, я в опасности». Да получив такое письмо, Аня могла запросто потерять от волнения голову и решиться на побег! А нож Оле запросто подсунул кто-то из тех же самых посетителей. И что я теперь должна делать? Единственный способ что-либо узнать — расспросить охранника, он-то в курсе, кто заходит и выходит из больницы.

Вечером я спустилась в столовую и дошла до поста охраны. К счастью, я осталась не замеченной для медсестры и врача — видимо, они были чем-то заняты, кроме того, смерть пациентки вызвала вполне ожидаемый переполох.

Дежурил совсем не тот здоровый мужчина, которого я видела раньше. Сейчас за стойкой сидел высокий, худой мужчина лет тридцати, которому форма была явно велика. Меньше всего он походил на сильного охранника — ему бы выбрать другую работу. Мужчина посмотрел на меня, окинув подозрительным взглядом с ног до головы, а потом заявил, что пациентам без разрешения врача нельзя покидать больницу.

— Я и не собираюсь, — пожала я плечами. — Мне надо с вами поговорить. Скажите, вы дежурили два дня назад?

— Нет, а что? — все с таким же недоверием ответил охранник. — Почему вы спрашиваете? Возвращайтесь к себе в палату, пациентам нельзя разгуливать здесь!

— Мне нужно знать, — упрямо проговорила я. — И я не уйду до тех пор, пока не выясню правду. Случилась беда с одной моей подругой, поэтому мне надо поговорить с охранником, который дежурил на этой неделе.

— Ничем не могу вам помочь, — пожал плечами тот. — Я сегодня первый день дежурю, после отпуска. Все вопросы к моему сменщику.

— Мне надо срочно поговорить с ним, — заявила я. — Мне нужен номер его телефона. В этом-то вы можете мне помочь?

— Не могу, — угрюмо покачал головой мужчина. — Я не уполномочен давать номера телефонов своих сменщиков пациентам. Идите к себе в палату, иначе мне придется вызвать дежурную медсестру.

Пришлось уйти несолоно хлебавши. Я пыталась вывести на откровенный разговор Наталью Владимировну, однако тоже потерпела поражение — та попросту отказалась со мной говорить, сославшись на обилие работы.

— Давай ты потом задашь мне свои вопросы, — предложила она. — Пойми, Женя, ты немного не вовремя. Точнее, ты очень не вовремя… Ступай к себе, у меня очень много дел.

Не удалось мне побеседовать и с уборщицей — я попросту не нашла ее. Потерпев везде неудачу, я было отчаялась, но потом решила: раз так складываются обстоятельства, подожду до завтрашнего утра. Может, что и выяснится, пока не буду торопить события.

В ту ночь, несмотря на бестолковый и крайне неудачный день, я рано заснула. Может, от собственного бессилия и вынужденного бездействия меня стало сильно клонить в сон. С трудом дождалась своей порции вечерних лекарств, но даже не помню, как пила таблетки, да и пила ли их вообще. Все происходило как в тумане — помню только, как Наталья Владимировна просила пациентов принести воду, как давала каждому пилюли из баночки. Разноцветные маленькие кругляшки — кому-то голубые, кому-то белые, кому-то розовые… Не помню, какого цвета были мои таблетки. Мне всегда давали три пилюли — две из них меняли свой цвет и размер, и лишь одна капсула казалась неизменной. Продолговатая, половинка синяя, половинка прозрачная. Таблетки без названий, узнать которые можно было только после выписки.