Линия огня

- И что ж ты, блядюга, знаешь про то, как убивают, - сказал кто-то. Николай еще стоял, но колени под ним уже подломились. Он упал рядом с Аней, рядом с ее лицом. Она могла глянуть прямо в глаз, сейчас уже мертвый и пустой. Узкие губы приоткрылись, струйка крови потекла на серебристую бороду.

Казалось, что это длилось очень, очень долго, прежде чем смогла подняться. Потому же этого не помнила. Первое, что впоследствии могла призвать из памяти – это полноватый мужчина с румяными щеками, в красной шапочке с помпончиком, с серебряной бородой, с прозрачными, синими глазами.

Синими и холодными.

Красная шуба, отороченная белым мехом, была раскрыта. Из-под нее выглядывал ствол с характерной газовой трубкой. Калаш.

- Ты кто такой, холера ясна? – спросила Аня, когда уже могла выдавить из себя эти несколько слов.

Незнакомец усмехнулся.

- Меня зовут Мороз, - ответил он. – Дедушка Мороз.

  

Он нежно гладил ее по голове. Сейчас ее трясло, на ногах устоять не могла. Губы, выгнутые подковкой, дрожали, словно у обиженной девочки. Которой, по сути своей, она и была.

Дед гладил ее, и в этом не было ничего от липких прикосновений дядьки – педофила или других дядюшек, что были раньше. Вдруг ей захотелось прижаться к широкой груди, выплакаться. Вдруг он застыл.

- Знаешь, я ведь не Пиноккио. Не деревянный, - пояснил тот, видя брошенный искоса, любопытный взгляд. Поднялся. -Давно уже хотел достать сукина сына. Уж слишком он расходился, особенно, когда у нас настали тяжелые времена. Привлекли этого, МакДональда, а теперь еще и этого. Ну, тем не менее, удалось, благодаря тебе.

- Благодаря мне? – спросила, уже начиная успокаиваться.

- Ну да! А ты молоток! Придержала его, так что я смог успеть.

Аня встала. Он не был высоким, могла заглянуть прямо в синие глаза.

- А ты тоже молоток, - заигрывая, сказала она. – Где научился так стрелять?

Тот смешался, непонятно, то ли под ее взглядом, то ли услышав вопрос.

- Афганистан, - буркнул через пару секунд. – Знаешь, когда ты без работы, так за разные вещи берешься. А моджахедов в тюрбанах я не любил, они подарков не дарят.

Он закрутился на месте, улыбнулся. И когда так вот прищурил глаза, то выглядел точь-в-точь как добродушный Дедушка Мороз на новогодней елке для детей членов профсоюза.

- Ну да, подарки... – опечалился он. – Черт подери, я же обязан тебе чего-нибудь дать, только понимаешь, когда идешь на операцию, мешка не берешь... Ладно, пускай будет три желания.

Целых три, подумала Аня. Или всего лишь три...

Ковер-самолет, на котором улечу из этой долбаной малины. От всей этой вони, зассанного подъезда, одних и тех же фильмов. И от дядек.... Ладно, это будет первое...

Хотя... Этот еще не из самых противных, бьет редко, да и попадает не всегда, потому что глаза вечно залитые. Не такой, как предыдущий, который все хвалился что у него пенис длиной тридцать сантиметров...

Этот не похваляется. Но тоже больно.

- Сначала дашь мне на минутку...

Храп прервался. Дед Мороз покачал головой.

- За что? – плачущий, ноющий голос, словно скулеж загнанного в угол пса.

- Во имя принципов...

Даже будучи готовым к грохоту очереди, Дед Мороз вздрогнул. Когда она затихла – как отметил с признанием: короткая, не больше четырех-пяти выстрелов – что-то еще беспорядочно повозилось на скрипучих пружинах. Но повозилось недолго, затихнув, в конце концов, с булькающим хрипом.

Дед Мороз усмехнулся. Он уже знал, каким будет следующее желание. И замечательно, ему уже давно нужна была помощница. Тем более, что оленей у него не было, лаппонцы бесстыдно подняли цены.

Вот третье желание он не угадал.

- Еще одно, - сказала Аня, когда они уже собирались выходить. Еще раз она обвела взглядом комнату, сверкающую ёлку, отсвет лампочек в мертвом, широко раскрытом глазу.

- Называй меня Матильдой.

  

Jingle bell, jingle bell. Колокольчики продолжали звенеть, когда они вышли из вонючего, зассанного подъезда. Холода она не чувствовала, хотя и шла босиком по раскисшему, просоленному городскому снегу. Ночь на Рождество шла к концу, звери, возможно, уже и говорили человеческим голосом, а соседи уже не могли. Из окон неслись пьяные песни, совершенно не колядки.

Сосед с первого этажа, судорожно хватающийся за стойку для выбивания ковров, обвел мутным взглядом выходящих. Никакого понимания в его взгляде не было смысла и искать. Над домом упряжка Санты Клауса делала все более тесные круги, олени были совершенно дезориентированы. Что же, подумала Матильда, попал на горячую посадочную полосу.

Пьяница у стойки икнул точно с приходом полуночи. Он с трудом сконцентрировал взгляд на внимательно приглядывающемся к нему подвальном коте.

- Ки...ся... кися.... – залопотал пьяница. – Тиии-ии-хаяаа ночь... А скажи мне, котик, чего-нибудь человеческим голосом...

- Сваливай, - бесстрастно ответил кот и с достоинством удалился.

Матильда не знала, каким образом под шубой Деда Мороза поместилась ракетная установка. Но, самое главное, поместилась.

- Не забывай... – заговорил было Дед.

- Знаю. За тобой не становиться, опасная зона, - улыбнулась она в ответ.