Линия жизни

– Нет, Хорс. Я трезво оцениваю шансы. И умирать мне рановато. Еще поживу. И ты мне поможешь в этом!

Ц’Ост заметно напрягся:

– Каким образом?!

– Ген морфа. Ты привьешь его мне. Мы совершим сделку. В обмен ты получишь надежду выйти живым из этой передряги.

– Откуда тебе известно о гене морфа?! – Хорс даже не пытался скрыть удивления и замешательства.

– Неважно. Ты ведь хочешь спастись?

– Ген морфа… – Ц’Ост занервничал. – Он тебе не поможет! Ненадолго приостановит неизбежное. Ты слишком стар. Процессы регенерации не начнутся.

– Неважно. Сколько ты мне гарантируешь?

Хорс задумался.

– Пару месяцев. Не больше.

– Этого вполне достаточно. Еще от тебя потребуется хондийский корабль и соответствующие улучшения его бортовых систем, чтобы тот поддерживал мою жизнь.

– Ты все же сошел с ума! Ген морфа и космический корабль в обмен на надежду? Что такое «надежда»? Слово вашего языка! Звуки!

– Одно слияние, Хорс. Я его выдержу. Перемещать станцию – вот настоящее безумие. Разрушения слишком велики. Конструкция не выдержит. Но есть другой вариант спасения – «Прометей».

– Его не нашли.

– Плохо искали!

– В лучшем случае корабль дрейфует где-то на окраине системы!

– Знаю! Лететь долго. Искать сложно. Но я готов рискнуть.

– Говори яснее, хомо! В твоей решимости нет смысла! «Прометей» разрушен!

– Дай мне способ управлять хондийским кораблем, питаться от его подсистем, и я отыщу колониальный транспорт! Степень его разрушений не имеет значения. Гиперпривод цел, я это знаю наверняка! Остальное восстановят сервы.

– А мы?

– Все обитатели станции должны ждать моего возращения под защитой стазиса!

Морф задумался.

– Твой план не одобрят. Шанс очень мал.

– Мне не нужно ничье одобрение. Это моя жизнь, мой риск! Моя альтернатива медленной и мучительной смерти! Иди, Хорс, и подумай хорошенько. Такие предложения не делаются дважды.

Морф, озадаченный и сбитый с толку, встал.

– Я буду думать. – Он обернулся. – А хомо согласятся уйти в стазис?

– Не сомневайся. Они лучше твоего понимают, что такое надежда.

Дверь за Ц’Остом плавно закрылась.

– Он согласится. – Русанов обращался к призраку, силуэт которого снова возник в отсеке. – Координаты точны?

– Орбиту «Прометея» удалось вычислить с минимальными погрешностями. Но вам придется переговорить с Глебом Полыниным и Мишель. Ввести их в курс дела.

– Я рассказал бы им в любом случае.

– Хорошо. Потребуется их помощь. На борт хондийского корабля нужно загрузить генераторы стазиса. Я оставлю подробные инструкции, как изменить настройки, чтобы создать локальные зоны ускоренного времени. Это поможет ремонтным механизмам быстро устранить основные повреждения. Вы не передумали?

– Нет.

– От вас теперь зависит жизнь многих. Вторично выйти на связь я уже не смогу. Корабль в заданную точку пространства необходимо вывести ровно через сто пятьдесят четыре года. Все данные для расчетов будут загружены вам через модуль технологической телепатии.

– Ты вернул меня к жизни, Егор. Я этого не забуду. Никогда. Готовьте эвакуацию. Все инструкции выполню в точности. Не дрогну. Не подведу.

Система Пандоры…

В глубинах пространства далеко за орбитами планет дрейфовал космический корабль.

Движением скитальца управляли силы гравитации. Маршевые и маневровые двигатели молчали. На протяжении многих лет он постепенно терял скорость и вскоре, уподобившись кометам, должен был повернуть вспять, навстречу холодной искорке далекого солнца.

Внешне корабль выглядел мертвым и нефункциональным. Когда-то им управляла воля людей, покинувших Землю в поисках новой родины, но теперь огромный электронный мир лишился смысла и предназначения. На месте крепления отделяемых криогенных модулей сочились тьмой пустые технологические ниши. Затхлая, разреженная, уже малопригодная для дыхания атмосфера наполняла отсеки и палубы. Некоторые подсистемы корабля продолжали работать, но, не получая команд, они не могли повлиять на ход событий – отдельным кибернетическим блокам не дано заменить людей.

Казалось, участь покинутого колониального транспорта ясна. Отработав ресурс, получив значительные повреждения в давней схватке, он стал пленником гравитации, был обречен один раз в столетие сближаться со звездой, пересекая орбиты планет, чтобы промелькнуть на ночном небосводе яркой искрой, на миг привлечь внимание далеких потомков своего экипажа и снова кануть в бездне пространства.

Он еще дышал. В недрах корабля тлели сигнатуры реакторов. В грузовых консервационных хранилищах ждали своего часа технические сервы и планетопреобразующие роботизированные комплексы. Изредка в стылом желтоватом сумраке пустых коридоров раздавался сиплый шелест, приоткрывались двери отсеков, системы регенерации выдыхали облачка воздуха, но он тут же превращался в хлопья снега или оседал на стенах замысловатыми узорами инея.