Линия жизни

Ах вот оно что! Вслед за кратким облегчением отчаяние и враждебность сдавили ему горло. Она держит его за идиота. Она с ним играет.

Она нарочно подговорила этого мужчину сделать так, чтобы Гаррет заревновал.

Ничего не выйдет.

Это ошибка, Николь.

Наверное, она прочитала ответ у него на лице, потому что вздернула подбородок и подозрительно прищурилась. Она хотела напомнить ему, что он потерял сон, думая о том, что, пока он не спит с ней, его место может занять другой.

Да только ее план провалился.

Глубокие синие глаза на той стороне галереи ярко вспыхнули, и Николь ощутила, как краска заливает лицо. Все вопросы отпали. Пол опустил руку, ласкавшую ее подбородок, и оглянулся.

– Кто это?

– Гаррет Картер, – ответила она, не уточняя, что при иных обстоятельствах этот человек мог бы стать ее мужем.

– Картер, застройщик? Новый небоскреб на берегу Уобаш – это его? – Николь кивнула. – А между вами что-то есть?

Николь с улыбкой подняла голову и, не пряча своей боли, ответила:

– Было.

– Ага, и пока не прошло, – разочарованно протянул Пол. Помолчав, он добавил: – Я знаю, что ты сильная, Николь, но если тебе нужно с кем-то поговорить, поделиться, то я готов оказать поддержку.

И вдруг спиной она ощутила знакомое тепло, электрический заряд, как обычно бывало вблизи Гаррета.

– Вы закончили?

– Это тебя не касается… – невольно вырвалось у нее, и она сразу пожалела, что не смогла удержать этих обидных и нечестных слов.

Она же знала, что он здесь, что он наблюдает за ней, она чувствовала на себе его взгляд. И хотя встреча с Полом была для нее неожиданностью и реакция на его появление совершенно искренней, но, поскольку ей было известно, что все это время Гаррет не сводит с нее глаз, его это касалось ничуть не менее прочих.

– Неправда! – рявкнул Гаррет. Воздух между ними завибрировал от напряжения и злости. – Ты едешь со мной или я еду с тобой?

Николь резко обернулась:

– Никто никуда не едет, Гаррет. Он придвинулся вплотную.

– Ты ведешь себя так, будто кое-что выпрашиваешь.

От такого оскорбления у Николь захватило дух. Она сделала шаг назад, еще, потом обернулась и буркнула, обращаясь к Полу:

– Передай от меня привет Джессу. Завтра я ему позвоню.

Николь с тяжелым пыхтением ворвалась к себе домой и даже не позаботилась о том, чтобы закрыть дверь, которая ударилась о стену и осталась распахнутой настежь. Памятью она то и дело возвращалась на галерею, по-всякому переиначивала каждую сцену и жалела о том, что не было сказано. О том, что ей хотелось крикнуть ему в лицо.

Да как он смеет!

«Ты ведешь себя так, будто кое-что выпрашиваешь».

Она швырнула ключи на книжную полку и закусила губу. Да пошел он к черту!

Позади тяжело ухнула, закрываясь, дверь, звякнул замок. По всему телу прошла нервная дрожь, кожа горела. Николь обернулась и сердито зыркнула на Гаррета.

– Что, не ждала? – усмехнулся он, снимая галстук.

– Нет.

– Неправда, – тихо и угрожающе проговорил Гаррет, отбросил галстук и расстегнул две верхние пуговицы на рубашке. После третьей пуговицы сердце у нее на миг остановилось, ноги сами по себе пошли назад.

Гаррет двинулся следом.

Так Николь очутилась в столовой, прижатая спиной к столу. Она не знала, далеко ли это зайдет и что он вообще собирается делать. Она не могла ни отвернуться, ни прогнать его прочь. Не могла положить конец этому противостоянию, вышедшему за рамки здравого смысла.

Потому что отчаянно нуждалась в нем.

Жаждала запретного плода.

– А ты думала, что когда я увижу, как другой мужчина касается тебя, – его руки скользнули ей под юбку, – то сойду с ума? Ты нарочно это делала? Ты считала, что поставишь меня на колени, Николь? – Гаррет упал сначала на одно, затем на оба колена. Потом расстегнул пояс на ее юбке.

– Что ты делаешь, Гаррет? – слабым от отчаяния голосом поинтересовалась Николь.

– То, чего тебе хочется.

Не успела она возразить, что она сама не знает, чего ей хочется, как он вскочил и впился ей в губы. Но в глазах у него не было любви, только холодная злость.

Наглец, как он смеет?

Она должна немедленно дать ему пощечину и выставить вон.

Его нужно остановить, потому что сам он не остановится.

Он даже не понимает, как далеко зашел!

Но Гаррет уже поднял ее и опрокинул на стол. Ее ноги очутились у него на плечах. Она лежала открытая, обнаженная, готовая к пиршеству. Его пиршеству. Как трофей, доставшийся ему после победы. Он победил. Доказал себе и ей, что никто другой не имеет права касаться ее. Ничто другое не имеет значения. Ни гордость, ни любовь, ни чувства.

Его поцелуи казались другими. В них не было ни следа нежности или теплоты. Сила, власть, требовательность – вот что в них было. Но она принимала их с жадностью, даже с алчностью. Он целовал ее, лизал, кусал, пока она не стала извиваться под ним, тяжело дыша. Тогда он впился в нее и начал методично, ритмично сосать, убыстряя темп. Хорошо. Но слишком быстро. Слишком сильно. Всего слишком много, но недостаточно. Ее едва не разорвало надвое.

– Гаррет! – крикнула она. И последняя волна оргазма иссякла.