Линия жизни

Думаю даже, что Сергеев относился к нему с какой-то отеческой любовью. Когда Володя внезапно умер от инфаркта, Геннадий Степанович каждый год – пока руководил ТТУ – собирал узкий круг, и таким узким кругом мы в день смерти Уфимцева ехали к нему на могилу – помянуть. Это было своеобразной традицией.

Уходил на пенсию заместитель начальника ТТУ по эксплуатации Старостин Александр Михайлович, проработавший в Управлении достаточно долгий отрезок своей жизни. Казалось, он был несменяемым замом, но время взяло своё. И опять выбор Геннадия Степановича пал на меня. Уже ближе к концу рабочего дня мы встретились у него в кабинете и долго разговаривали. Думаю, он понимал, что предыдущие наши взаимоотношения тормозят меня в принятии решения, и в этот раз подготовился более основательно.

Во-первых, он пообещал мне хорошую квартиру в центре города, чтоб было недалеко от работы. Как я понял из разговора, Сергеев знал, что та панельная трёшка на Молодёжи, которую я получил в восьмидесятом, построена никудышно: после каждого дождя соседи снизу стучали нам в двери с криками: «Вы нас заливаете!» Заливали их, конечно, не мы, а дождевая вода, которая сочилась изо всех щелей: протекали оконные проёмы, протекали швы между панелями. Самое забавное, что эти самые соседи наш дом и строили. Так что, сама себя раба бьёт, коли нечисто жнёт.

Во-вторых, зная мою историю с продажей машины, Сергеев и этот вопрос пообещал снять немедленно – как только я дам согласие на перевод.

Несмотря на такие, прямо скажем, убойные аргументы, уговорить он меня не смог и дал время подумать. До утра. Со стороны может показаться, что я просто кочевряжился, набивая себе цену, но на деле это была трезвая оценка ситуации, и время доказало мою правоту.

Первое, мы с Сергеевым совершенно не подходили друг другу по характеру, а работать в постоянном нервном напряжении и в отсутствии взаимопонимания, мало того, что просто тяжело, но ещё и непродуктивно.

Второй причиной была та, что в стране полным ходом шёл второй этап экономических преобразований – этап либерализации и введения элементов рыночной экономики. Предлагалось развивать новые формы хозяйства, различные формы аренды государственной собственности. Не возбранялось участвовать в деле и руководителям предприятий. Это уж после опомнились и наложили некоторые ограничения.

Я видел, как некоторые одиночки и группы товарищей стали создавать кооперативы, какие-то производственные артели, и кое у кого неплохо получалось

Например, был у нас в депо отличный слесарь Саша Веретнов из хорошей уралмашевской семьи. Отец руководил инструментальным хозяйством на Уралмаше, сын неизбалованный, не пил, прекрасно трудился – такие к нам, прямо сказать, попадали нечасто – и вдруг уволился. Встречаю его через непродолжительное время: улыбается, полностью доволен жизнью. Организовал кооператив, причём, самостоятельно – без папы: наладил изготовление подставок для мелочей в кабину «Жигулей». И дело пошло – товар уходил влёт.

В тот период я тоже приложил руку к открытию на территории депо стоянки автомобилей.

Влетает как-то ко мне в кабинет работник ГАИ Алексей Синичкин, с которым мы познакомились, когда он остановил меня за превышение скорости напротив легкоатлетического манежа «Уралмаш» и с которым у нас завязались приятельские отношения:

– Владислав, давай организуем на территории депо стоянку автомобилей! Всё оформление беру на себя. От тебя – только согласие на выделение части площадей. Об остальном, я думаю, договоримся…

Второго корпуса в депо тогда ещё не было не только в помине, но даже в проекте, площади действительно пустовали. Согласовали вопрос с директором депо Сычёвым и очень быстро провернули все работы: со стороны Коммунистической убрали одну плиту бетонного ограждения, установили самодельный шлагбаум, огородили рабицей внутренний периметр, привезли будку – парковка готова. Документы по регистрации Алексей тоже оформил быстро, и стоянка заработала.

Спустя месяц Алексей появляется снова и кладёт мне на стол конверт, в котором лежит восемьдесят рублей – треть моего оклада. Я начал было отказываться, но потом взял. Прошёл ещё месяц – ситуация повторилась, а на полосе вдоль бетонного забора появился навес, под которым ночью стояли машины – почти сплошь иномарки. По всему выходило, что дела шли неплохо. Вот только на третий месяц влетает ко мне в кабинет Алёшенька-сынок – глаза квадратные – и прямо с порога:

–Владислав, забери к чёртовой матери у меня эту стоянку!

Тут уже я глаза выпучил:

–А с какого кваса такая необыкновенная щедрость, ведь к её организации я имею косвенное отношение?