Линия жизни. Как я отделился от России

Моя уверенность в наших возможностях произвела сильное впечатление на Свинхувуда. Он пообещал, что сенат не будет обращаться за военной помощью ни к Швеции, ни к Германии. Когда речь зашла о егерях, я высказался за то, чтобы немедленно отозвать домой 27-й батальон.

В конце беседы я заявил, что в течение ближайших суток отправлюсь в город Васа и организую там штаб. Вдобавок я поделился своими мыслями о пребывании в стране русских частей. Как я полагал, эти части должны были быть разоружены. Свинхувуд придерживался того же мнения.

Выйдя на улицу, я встретил своего старого товарища Акселя Эрнруута, директора-распорядителя «Приват-банка». Он спросил, принял ли я предложение. Я ответил утвердительно и добавил, что финансовая сторона дела еще не обсуждалась.

На следующий день Эрнруут сообщил мне, что перевел в Васу на военные нужды 15 миллионов марок.

В Васе я сразу же занялся созданием руководящего органа, первейшими задачами которого были набор личного состава и приобретение оружия и снаряжения. Вскоре после моего приезда я получил сведения о столкновениях, происшедших в Выборге и Тааветти, но остался при своем решении не распылять уже имевшиеся формирования. Я не хотел использовать их до тех пор, пока не соберу достаточно большие силы – такие, которые могли бы сыграть важную роль в предстоящих военных действиях. Все были воодушевлены и полны готовности к немедленному выступлению, однако нам существенно не хватало людей, имевших военную подготовку и годных к командованию. Я связывался с районными отделениями шюцкора и одновременно рассылал письма бывшим офицерам финской армии, а также тем, кто до революции служил в России или каких-либо других иностранных армиях. Спустя несколько дней я с радостью и удовлетворением отметил, что многие офицеры приняли мое приглашение. Среди них было немало тех, кто ранее уже принимал активное участие в деятельности шюцкора.

Сенат уполномочил нас разработать план создания сил правопорядка. Мы послали в сенат соответствующее предложение, но его не успели рассмотреть. События развивались настолько стремительно, что уже через несколько дней стало ясно: теперь нужны не просто «мощные силы правопорядка», нам требуется настоящая армия.

Жители провинции были встревожены, кое-где происходили волнения, нарастала нетерпимость по отношению к русским. Здесь тоже слышали о столкновениях в Карелии. Более того, именно в Этеля-Похьянмаа была впервые разоружена группа русских солдат, это произошло 21 января в Каухава.

Узнав о том, что два эшелона русских солдат, отправившиеся было домой, получили команду вернуться в свои бывшие гарнизоны в Похьянмаа, я отдал приказ генерал-майору фон Гериху собрать людей в ночь на 23 января, чтобы разоружить гарнизоны в Сейняйоки и Лапуа. Переброску русских частей необходимо было предотвратить. Вскоре я получил по телефону из Хельсинки новые сведения и отменил приказ. Крестьяне разошлись, очень недовольные этим решением, а мой авторитет главнокомандующего сильно пошатнулся.

* * *

24 января я собрал своих ближайших помощников, чтобы выслушать их мнение о сложившейся ситуации и понять, не считают ли они, что настало время для выступления. Ситуация обострилась. За прошедший день в Васе произошло первое крупное столкновение с русскими, а из сената были получены две тревожные телеграммы. Одна из них гласила: областной комитет принял решение всеми силами поддержать вспыхнувшую в Финляндии революцию. А в другой сенат сообщал, что нет никаких возможностей предотвратить посылку русских войск в Похьянмаа. Это обеспокоило меня более всего. Если русские выполнят свое решение и отправят дополнительные силы, чтобы разрушить все то, чего мы добились за это время, у нас не останется даже отправной точки для дальнейших действий.

По разработанному мной плану мы должны были ночью разоружить гарнизон в Васе и те части, которые держали под контролем дорогу, огибавшую город.

Вечером 25 января я принял судьбоносное решение приступить к боевым действиям. В ночь на 28 января отряды шюцкора должны были внезапно напасть на гарнизоны, расположенные в Этеля-Похьянмаа, и разоружить их.

26 января мне сообщили из Хельсинки, что русский контингент, ожидавшийся в Похьянмаа, состоял из двух эшелонов матросов, настроенных очень революционно. Я еще раз обсудил ситуацию со Свинхувудом, и тот снова подтвердил, что сенат не может воспрепятствовать этой переброске. Тогда я решил, что необходимо действовать самостоятельно.

На следующий день я получил от Свинхувуда телеграмму, где сообщалось, что прошедшей ночью на одном из русских судов он провел переговоры с областным комитетом и постарался сделать все возможное, чтобы предотвратить вмешательство русских войск во внутренние дела Финляндии. Эта цель еще не достигнута, но переговоры будут продолжены, и Свинхувуд надеялся, что добьется положительного результата. Поэтому он предложил мне подождать еще какое-то время.