Линия жизни. Как я отделился от России

В августе 1931 года, ознакомившись с оперативным и мобилизационным планами, а также с планом сосредоточения войск, я провел основательную рекогносцировку на Карельском перешейке. Этот край страны не был для меня чужим, но с этого момента он стал для меня еще более близким и дорогим. Я все больше заглядывался на разнообразие его ландшафта и любовался населявшими его людьми, которые из поколения в поколение принимали на себя бури, шедшие с востока, не теряя при этом бодрого духа и непреодолимой воли к борьбе.

Карельский перешеек – замок Финляндии, наши Фермопилы: он представляет собой тесный проход между Финским заливом и Ладожским озером, шириной всего лишь 70 километров в самом узком месте. Местность для обороны весьма пригодна, ибо озера и болота разделяют перешеек на относительно легко защищаемые узкие участки. Мореный грунт позволяет строить полевые укрепления, но менее пригоден для строительства долговременных укреплений, ибо отсутствует скальная основа. Слабохолмистая местность, к сожалению, оказалась легкопроходимой для танков. Однако основным вопросом, как и всегда, был вопрос возможности быстрой и своевременной переброски основных сил армии к этим воротам вторжения. Из-за слабости войск прикрытия и примитивности оборонительной линии, а также медленности мобилизации и переброски войск эта проблема в тех условиях казалась неразрешимой. Для того чтобы укрепить готовность Финляндии к обороне, необходимо было добиться перемен в этом отношении. Это было важнейшей и не терпящей отлагательства задачей.

Осмотренные мной несколько десятков пулеметных гнезд и артиллерийских позиций, которые были выстроены в начале 20-х годов в качестве основы оборонительной линии, по своей конструкции были непригодными, да и расположены они были неудачно. Поскольку они не поддерживались в порядке, большая часть оборудования пришла в негодность, так же как и незначительные заграждения из колючей проволоки. Оборонительные устройства, естественно, не представляли собой какой-либо единой системы.

По возвращении в Хельсинки я рассказал о результатах своих наблюдений министру обороны Оксала. Мне удалось его убедить в том, что для укрепления перешейка необходимо что-то делать. В процессе беседы пришли к выводу, что наиболее подходящий способ – это добиться получения части средств, отпущенных парламентом на работы по сокращению безработицы (иных денег не было), для строительства укреплений на Карельском перешейке. Совет обороны выступил с предложением, согласно которому работы разделили на три группы и выполняли их в следующем спешном порядке: укрепсооружения, аэродромы и дороги. Хотя выделена была лишь часть запрошенных средств, все же с их помощью мы смогли построить некоторые сооружения в качестве скромного начала инженерного укрепления Карельского перешейка. Часть оборонительной линии, идущая по берегу Финского залива, приняла более законченный вид.

* * *

Добиваясь усиления слабых гарантий своей безопасности с помощью Лиги Наций, Финляндия одновременно начала стабилизировать свои отношения со своим великим соседом, несмотря на то что Коминтерн продолжал энергичную подрывную деятельность в нашей стране. Советский Союз еще в 1927 году начал переговоры с Финляндией на предмет заключения договора о ненападении. Однако договор подписан не был, поскольку вторая договаривающаяся сторона не одобрила предложения финского правительства о третейском разбирательстве противоречий в случае их возникновения. По инициативе русских этот вопрос был поднят снова в 1932 году. На этот раз точка зрения Финляндии была одобрена, и договор о ненападении и мирном разрешении споров был заключен 21 января 1932 года, но с оговоркой, что договор будет ратифицирован лишь после того, как в него будет внесено дополнение о порядке урегулирования спорных вопросов. Такое дополнение было внесено в апреле того же года, после чего договор в августе был ратифицирован. Нашему примеру затем последовали страны Прибалтики. Следовательно, Финляндию нельзя обвинять в том, что она манкировала возможностью установления хороших отношений со своим соседом, которого могла подозревать в угрозе своей безопасности.