Линкольн

6 августа должны были состояться выборы, и Линкольн перед этим много ездил по графству, выступая с речами. В Папсвилле, где ради аукциона собралась большая толпа, Линкольн только успел влезть на ящик, чтобы начать речь, как увидел, что начинается драка. Он соскочил с ящика, плечом проложил себе дорогу через толпу, растащил дерущихся за шиворот и усадил их на скамейки. После этого он вернулся на ящик, обвел слушателей спокойным взглядом, словно такие вещи случались с ним каждый день, и начал свою речь. Встречаясь во время выборной кампании с фермерами, Линкольн вместе с ними косил сено, убирал пшеницу, и фермеры видели, что он один из них.

На выборах Линкольн провалился, заняв восьмое место, но в своем Нью-Сейлеме он собрал 277 голосов из 300.

Впоследствии Линкольн вспоминал о периоде после выборов, что он остался без всяких занятий и без дела, однако ему хотелось остаться с друзьями, которые отнеслись к нему с таким великодушием. Он размышлял над тем, чем бы ему заняться: хотел изучать кузнечное ремесло, подумывал об изучении права, хотя и понимал, что вряд ли преуспеет в этой области без должного образования.

Как раз в это время Линкольн купил у Роуана Герндона его долю в лавке Герндона и Берри, выдав Роуану вексель. После этого Линкольн и Берри приобрели партию товара при несколько странных обстоятельствах. Реубен Рэдфорд, державший другую лавку, однажды, уходя из лавки, сказал своему младшему брату, что если придут парни из Клари Гроува, не давать им больше, чем по два стаканчика. Парни эти пришли, выпили по два стаканчика, потом поставили молодого приказчика вниз головой, приперев его бочками, разгромили лавку, выбили стекла и с победными криками ускакали прочь. Рэдфорд поглядел на эти разрушения и тут же продал свои запасы Уильяму Грину за 400 долларов, из которых 23 доллара Грин дал наличными, а на остальную сумму выдал векселя. В тот же день Линкольн и Берри купили у Грина товары, заплатив ему 265 долларов наличными и переписав на себя его векселя Рэдфорду. В последующие месяцы они наделали новые долги, судились несколько раз и, как писал потом Линкольн, «все больше и глубже залезали в долги, а лавка все хирела».

Осенью и зимой 1832 года дела отнюдь не стали лучше. Берри потерял интерес к лавке, а Линкольн занимался тем, что читал и мечтал.

Пришла пора уборки урожая. Фермеры копошились на своих полях, которые приобрели в это время красновато-коричневые краски. С сейлемского холма видна была вся долина Сэнгамона, окутанная легкой дымкой; по вечерам всходила полная умытая луна. У Линкольна не было никаких дел, и он мог днями напролет сидеть наедине со своими думами, никто не тревожил и не отрывал его. Под этой внешней неподвижностью бытия проходило умственное и моральное созревание, медленное и неуклонное, как созревание зерна в плодородной иллинойской земле. Прислонившись к дверному косяку лавки, в которую редко кто заглядывал, он часами стоял молча, набираясь сил, как набирает соки росток пшеницы. На аукционе в Спрингфилде Авраам купил начальный учебник по праву и тщательно изучал его.

Впоследствии Линкольн вспоминал о том, как он учил право: «Любимым местом его занятий был лесистый холм неподалеку от Нью-Сейлема, где он растягивался под развесистым дубом и клал перед собой на землю книгу. Здесь он день за днем, с утра и до захода солнца, сосредоточенно изучал учебник права, передвигаясь вокруг дуба вместе с его тенью. Все окружавшее его, за исключением законов общего права, переставало существовать. Мимо проходили люди, он их не замечал, молча отвечая на приветствия знакомых или глядя на них отсутствующим взглядом».

Дела в лавке шли все хуже и хуже. Наконец в марте 1833 года Берри получил разрешение на торговлю спиртными напитками. Не очень-то интересно было Линкольну продавать свинину, соль, порох, ружья, ситец и шляпки, а уж торговать виски и другими крепкими напитками было совсем невмоготу. Через несколько недель после получения разрешения на торговлю спиртным Линкольн уступил Берри свою долю в лавке.

7 мая 1833 года Линкольн был назначен почтмейстером в Нью-Сейлеме. В его обязанности входило находиться в почтовой конторе ровно столько, сколько было нужно для того, чтобы получить почту у почтальона, который дважды в неделю приезжал в Нью-Сейлем сначала верхом, а впоследствии в почтовой повозке. Конвертов тогда еще не было, и листки бумаги просто складывали и запечатывали воском. Отправитель письма ничего за него не платил, деньги взимались с получателя.

Прежде чем передать приходившие газеты подписчикам, Линкольн успевал прочитать их. Раньше он никогда не интересовался статьями по политическим вопросам, а теперь внимательно изучал их. Это вошло в привычку. С интересом читал он даже речи в конгрессе, которые полностью печатались в газете «Конгрешнл глоуб», которую выписывал Джон Вейнс. Он с огорчением вынужден был сообщить издателям, что «ваш подписчик Джон Бейнс умер и газету с почты не забирают».