Линнойский Разведчик

— Боже, какие вы милые, — всплеснула клешнями насекомая, — Ну что может решить младенец? Мир суров и жесток. Никто вашего мнения не спросит, даже и не подумает об этом! В пограничном союзе вы станете членом этого союза. У вас будут представители вашей планеты в верховном совете союза. Вы будите наделены правами граждан союза, вам будет предоставлена экономическая технологическая и военная помощь.

— В общем — поглощение, — лаконично подвёл Пивоваров.

— Можешь и так считать, — махнул клешней Ваня, — Все равно, так или иначе, вы будите кем-то, как ты выразился, “поглощены”, и вас вряд ли спросят о вашем мнении на этот счёт.

— Знаешь, Ваня, я, в принципе, так и думал. Ну, в смысле, что отношения между цивилизациями не сильно будут отличатся от того, что происходит на Земле.

— Борьба с другими — это естественное поведение живых существ. Только объединяясь против чего-то внешнего общность становиться единой. Любое общество строится на противопоставление себя другому.

— То есть, у нас с вами взаимовыгодное сотрудничество, я правильно понял?

— Совершенно верно. — подтвердила насекомая, — Мы с вами полноправные партнёры, работающие ради взаимных интересов, — при задумалась и добавила, — Ну мы, конечно, чуть чуть по полноправнее.

— Ну кто бы сомневался, — ухмыльнулся Пивоваров.

Глава 4. Тяжело в учении

Однажды утром их разбудили раньше обычного. В комнату, где проживала группа Пивоварова залетел громадный накачанный во всех местах и увешанный многослойными плитами всевозможной брони “прапор” Геннадий. “Прапором” его обозвал Лёха, на самом деле его должность звучала несколько солиднее — “Младший руководитель воспитательно-тренировочным процессом”, но в его обязанности входило тоже самое, что и у обычного старшины в российской армии. И с именем ему тоже не повезло. По настоящему его звали Ген Адий Рутрор. Лёха сразу уловил сходство с земным именем и не долго думая обозвал его Геной. “Прапор Геннадий” так теперь именовали его его подопечные.

— Группа подъем! — заорал он диким голосом, — Через десять минут всем собраться у седьмого ангара! Опозданий не допускать!

— Гена, мы тебя прекрасно слышим, — спокойно ответила Гора теперь уже постоянно ходившая в форме земной женщины, — Не надо так орать.

— Я не ору! Я просто громко разговариваю! — проорал он, — а теперь давайте живо и без разговоров!

Народ засуетился и через несколько минут уже группой шел по мрачным и пустым в столь ранний час коридорам Разведшколы. По пути им попалось все два непонятных существа, мрачных и неприветливых.

— Не думал рассказать ему кто такие “прапоры” в действительности? Может посмотрит, устыдиться и станет нас больше уважать? — предложил, шагающий на своих механических ногах, кубоид.

— Я не думаю что он устыдится. Боюсь он на оборот — дополнит недостающие пробелы в своей квалификации, и тогда мы все повесимся, — Пивоваров показал характерный жест, — ты когда последний раз нарезал кусочки линолеума 25 на 25 из кусочков 50 на 50, только для того что бы потом их сложить в уголочке и никогда не использовать? Вот и я том же — будь осторожен в своих желаниях.

— Буду, — пообещал кубоид.

Они дошли до телепортационной точки, переместились в седьмой ангар, где их уже поджидал недовольный Геннадий. Он буравил их своими маленькими красными глазами с черными зрачками. Когда они подошли, на его широком и зеленом обезьяноподобном лице явно читалось недовольство.

— Вы опоздали на две минуты! — заорал он, — Не ужели так сложно выполнить приказ?! Чем вы занимались!?

— Виноваты, товарищ младший руководитель! — вытянулся в струнку Лёха.

— Виноваты! — буркнул тот, — Все в транспорт. Живо!

Транспортом оказался небольшой планетарный корабль местного производства. Такие рабочие лошадки могли нормально работать и на океанской глубине и в разреженной атмосфере и в жерле вулкана. Неприхотливы, надежны и многофункциональны. Он имел форму равнобедренного треугольника, имел золотистый окрас с эмблемой Линнойского Разведцентра — око со звездой вместо зрачка, и парочку мощных магнитных двигателя, широкими блинами подвешенных к нижней части фюзеляжа.

Как только все зашли внутрь и уселись на свои места, зазвучал равномерный низкий гул — заработали двигатели. Потом их слегка тряхнуло и часть левой и правой боковин корабля стали прозрачными, открывая прекрасный вид над проносившийся под ними Элиопротогенекс.

Гигантский муравейник никогда не засыпал. Днем и ночью на его улицах кипела жизнь. Разнообразный транспорт, словно кровь, пульсировал по невидимым венам этого ультраоплиса — аэротрассам. Восходящее солнце разукрасило утреннее небо и озарило верхние шпили гигантских небоскребов города, в то время как нижние ярусы все еще скрывались во мраке ночи и были ярко освещены многочисленными огнями.