Лёд и алмаз

Уверенное хождение на снегоступах требовало некоторой тренировки. И хорошо, что нам пришлось тренироваться в относительно спокойной, а не в боевой обстановке. Сойдя с проторенной колеи, мы вразвалочку, будто пингвины, пошагали гуськом вверх по пологому сугробу. Он примыкал к частично обвалившемуся фасаду главного университетского корпуса и достигал четвёртого этажа. Снег был слежавшийся и твёрдый, но без снегоступов восхождение на вершину наноса далось бы нам ценой гораздо больших мучений.

Чувствуя себя полярником и продолжая ужасаться толщам снега, засыпавшим этой зимой Новосибирск, я двигался во главе нашего маленького отряда. Я был единственный из нас, для кого подъём в гору являлся привычным испытанием. Расставлять при ходьбе ноги на ширину плеч, чтобы снегоступы не цеплялись один за другой, было чертовски неудобно. Но, споткнувшись несколько раз за компанию со всеми, я в конце концов приноровился к такому своеобразному стилю передвижения. После чего сразу же ушёл в отрыв от коллектива, который помимо вышеназванной проблемы сдерживали также неуклюжесть Жорика и одышка Тиберия.

Пока эта парочка — учёный впереди, а приглядывающий за ним сталкер сзади — догоняла меня по моим следам, я, добравшись до вершины сугроба, перевалил через него и проник сквозь брешь в стене на четвёртый этаж университетского корпуса. Пол в аудитории, где я очутился, также был покрыт слоем наметённого сюда снаружи снега. Но он был неглубок — всего по колено, и я сразу сложил неудобные снегоступы, дёрнув повторно за те же кольца на задниках ботинок. И когда соратники, закончив восхождение, присоединились ко мне, я уже стоял в коридоре и прислушивался к звукам, доносившимся из мрачных глубин утонувшего в снегу НГУ.

Для пустующего здания в нём было подозрительно много шумов. Кроме потрескивания насквозь промёрзших стен и завывания ветра в проёмах не засыпанных снегом окон, до нас долетали также странные прерывистые скрипы. Походило на то, что по нижним этажам заметённого почти по самую крышу здания раскатывает нечто тяжёлое. Возможно, это был застрявший здесь с осени какой-нибудь биомех, чьих сил не хватало на то, чтобы освободиться из снежной западни. Бояться его нам в принципе не стоило. Раз эта тварь до сих пор не добралась до верхних этажей, откуда ей было проще всего вырваться наружу, значит, она не сделает этого и сейчас. Даже если учует наше присутствие. Хотя гарантировать это я, конечно, не буду.

Версия, которой я объяснил доносящиеся до нас скрипы, всё же имела один существенный изъян. Скрип снега был единственным звуком, указывающим на присутствие поблизости биомеха. В то время как любой, даже мелкий, представитель техноса производит при движении ещё и множество металлических шумов. Причём гораздо более громких, чем тот, что мы учуяли. И вот эти-то шумы как раз учуять не получалось, сколько я ни напрягал слух.

О чём это говорит? Понятия не имею. Но вряд ли о чём-то хорошем.

— Надеюсь, ваше оборудование находится не там? — вполголоса спросил я Свистунова, указав пальцем в пол. Доктор, как и Жорик, также не страдал тугоухостью. Он заметил нашу с напарником обеспокоенность и, нахмурив брови, тоже вслушивался в непонятный шум. Правда, знакомить нас со своими выводами не спешил — видимо, боялся, что мы раскритикуем их в пух и прах.

— К счастью, не там, — подтвердил Тиберий и, кивнув на потолок, уточнил: — Сканеры установлены на крыше лабораторного корпуса. Как нам проще всего туда попасть?

— Етит твою мать! Что ж ты раньше не сказал про лабораторный корпус! Это же совсем другое здание! — бросил я ему с укоризной. Хотя винить в этой оплошности нужно было не учёного, а самого себя. Уточни я у него загодя, где именно «Светоч» разместил свою аппаратуру, мы добрались бы до неё гораздо более практичным маршрутом. Но что сделано, то сделано, и возвращаться на исходную позицию к подножию кургана было уже поздно.

— И что теперь? — напрягся доктор, с ужасом оглядываясь на преодоленный им с таким трудом снеговой нанос.

— Что-что! — проворчал я. — Пойдём поверху. Если, конечно, у вас нет другой рациональной идеи.

Альтернативных предложений не последовало. Жорик лишь покряхтел и развёл руками, а Тиберий опять нервозно обернулся и поправил повязку с «Докой». Я посмотрел на ещё не отдышавшихся напарников и, махнув рукой, молча поманил их за собой в коридор.