Лёд и разум

В коридоре послышался шум. Дверь щелкнула. Я слетела с кровати и увидела… соседку.

Бобби Райт вернулась домой! Но в каком виде!

— Что с тобой случилось? — ошеломленно произнесла я, изучая синяки, ссадины, рваную перепачканную одежду, помятую сумку, со следами автомобильных шин. Похоже, соседка времени не теряла и в выходные оторвалась по полной. Почти как я…

— Да так, решила прокатиться автостопом, — отозвалась Бобби и, скосив глаза на своё плечо, зло рыкнула: — А ты заткнись!

— Что?

— Это я не тебе, — отозвалась соседка устало. — Есть тут один надоедливый тип…

— У тебя на плече сидит ангел? — я улыбнулась, надеясь перевести всё в шутку.

— Ты тоже его видишь? — Бобби мрачно взглянула на меня.

Я покосилась на ее плечо. Ни чёрта, ни ангела на нём не увидела. На всякий случай моргнула, вдруг они появлялись только в определенных случаях.

— Не вижу, — ответила я, убедившись, что плечо оставалось плечом, а переброшенный через него ремень сумки на сверхъестественное создание не походил и особой разговорчивостью не страдал.

— И правильно! Нечего его видеть! — Бобби бросила сумку на пол и пошла в ванную. — Я мыться. А потом спать. Эти выходные меня…

Последние слова скрылись за шумом воды.

Мне хотелось с кем-то поговорить, пожаловаться на тяжелую судьбу. Но поговорить было не с кем. Да и пожаловаться!.. Эх!

Я лежала под одеялом, слушала как течет вода и думала, думала, думала. По словам Александера судьба национального парка Кит-Санс была предрешена. События, мол, вступили в заключительную стадию и кровавый ритуал разбудит огонь, способный уничтожить и парк, и всех его посетителей.

Но время-то еще было! Возможно удалось бы найти выход из сложившегося положения. И для этого следовало заниматься делом. Но Бобби выглядела не очень, да и Кларк… Хочешь не хочешь, а общение с ними придется перенести на понедельник.

Я немного поразмышляла о том, что стоит им говорить, а что не стоит. Если честно, мне не хотелось встречаться с отцом Эдуардо для корректировки памяти. И чтобы этого избежать, следовало продумать линию поведения.

С отца Эдуардо мысли неожиданно перескочили на Лизу Коффин. Да, с ней тоже стоило встретиться и поговорить. Мне надоело ходить вокруг да около. А то, что Лиза Коффин знала намного больше, чем рассказывала, превратилось в секрет полишинеля. Да, с ней требовалось поговорить. И чем скорее, тем лучше. Например, завтра…

И, распланировав предстоящий день, я как-то успокоилась. Мысли о подмене и подменышах перестали беспокоить меня, глаза закрылись, накатила приятная тяжесть. Краем уха я слышала, как из ванной выбралась Бобби, немного побродила по комнате, а затем рухнула на скрипнувшую кровать.

Но это осталось где-то побоку.

Ведь я уже спала.

Глава 10. Легенда про…

«Многие любят говорить ни о чём, а потом удивляются, что на важные дела не хватает времени».

Из дневника Рианы Хьюз

Я бежала по бесконечному темному коридору.

Сердце гулко ухало в груди, легкие болели, в боку кололо, а ноги налились свинцом. Не знаю сколько времени я провела здесь, зажатая между стенами, полом и потолком. Чем-то это место напоминало коридор больницы: те же гладкие однотонные стены, то же ощущение стерильной чистоты, вызванное запахами хлора и антисептика, та же светлая плитка под ногами, такие же потолочные панели, среди которых попадались и редкие светильники, дающие тусклый неяркий свет.

Света не хватало. Светильники за моей спиной противно щелкали, вспыхивали, давая чуть больше света чем надо, и гасли. Тьма следовала за мной. И гораздо хуже было то, что следовало за мной, скрываясь во тьме.

Я бежала. Рот пересох. Не хватало воздуха. Голова кружилась. Но я продолжала бежать, с трудом передвигая отяжелевшие ноги. Коридор и не думал кончаться: ни входа, ни выхода, ни дверей, ни окон — бесконечность прямой без начала и конца.

Не знаю, сколько я бежала еще, но коридор всё-таки завершился. Тупиком. Я затравленно развернулась. Светильник в десяти шагах от меня щелкнул, вспыхнул и, озарив фигуру в черном плаще и в черной маске, чем-то напоминающую шлем самурая, погас. Тьма и тот, кто скрывался в ней, шли за мной. Я вжалась в стену. В этот раз я оказалась совершенно беззащитна. Даже мои замечательные ботинки остались непонятно где, сменившись бесполезными кроссовками.

Щелкнул еще один светильник. Вспыхнул и погас. Оставался последний, над моей головой. Тьма остановилась, пропуская вперед моего преследователя.

Черная массивная маска злобно зашипела. Видимо, преследователь захотел поглумиться надо мной, но попытка вышла не очень удачной.

— Я не понимаю, — жалобно проблеяла я. Собственный срывающийся голос раздражал меня, но сделать с собой ничего не получалось. Безотчетный ужас перед неизвестностью превратил меня в бездумную овечку, готовую безропотно идти на убой.

Маска зашипела снова. И снова непонятно.

Преследователь недовольно зарычал, и сдернул маску, открыв лицо.