Лёд моей души

Покачивая бёдрами, в кабинет вошла – нет, скорее вплыла – секретарша с подносом. Та самая, “Мисс Вселенная”. Составив на низкий столик чашки и вазочки с печеньем, она вопросительно взглянула на босса.

– Спасибо, Ксюша, – благосклонно кивнул он ей. – Можешь идти.

Ксюша… Не “Ксения” или там “Оксана”, а “Ксюша”! Почему-то это обращение неприятно царапнуло, хотя Аля понимала, что ведёт себя сейчас как дура. Судя по всему, Петухов – не любитель формальностей. Вон и себя попросил называть просто Андрисом, и с ней быстро перешёл от “Алевтины” к “Але”… А всё равно было досадно и некомфортно, будто от расчёсанного комариного укуса.

Секретарша и впрямь была на диво хороша. Что характерно – без губ-пельменей и татуированных бровей, что в наши дни смело можно было считать редкостью.

“А вот интересно, – подумала Аля, глядя на Ксюшу, – спит ли она со своим боссом в соответствии с классическими канонами любовных романов?”

Дальше воображение услужливо подсунуло ей какие-то совсем уж непристойные картинки – практически порнофильм с Петуховым в главной роли, и Аля покраснела (уже не в первый раз, находясь в этом кабинете!), уповая лишь на то, что под толстым слоем макияжа это останется незамеченным. Что-то она совсем распоясалась, заглядывается на посторонних мужиков… Или это кофейное предсказание так на неё действует? Не зря же ей обещали то ли задницу, то ли сердечко, вот подсознание и реагирует… Хм, интересно, а какая задница у Андриса?.. Чёрт, да что это с ней творится!

Слава богу, Петухов уселся не рядом с Алей, а напротив, хотя пить кофе под его пристальным взглядом оказалось не так-то легко: Аля то и дело боялась, что поперхнётся или обольётся, а взять печенье так и не решилась.

– Значит, вы переехали в Москву… – задумчиво констатировал Андрис, словно продолжая начатый разговор.

Аля пожала плечами.

– Вообще-то пока ещё не переехала. Я ищу здесь работу, и если получится – тогда, разумеется, останусь, – честно ответила она.

Он слегка нахмурился.

– Место за вами, разве вы ещё не поняли? Считайте, что вы получили эту работу, Аля.

Она расцвела, в глубине души всё ещё боясь до конца поверить. Неужели? Неужели повезло – вот так, с первого раза?!

– А какие конкретно маршруты? – поинтересовалась она осторожно.

Андрис засмеялся.

– Забавно, что первым вопросом вы уточнили именно маршрут, а не размер вашей будущей зарплаты.

Аля сконфуженно улыбнулась. А ведь и правда, о деньгах она как-то не подумала…

– Впрочем, зарплатой тоже не обидим, – заверил Андрис и назвал цифру, которую прежде, на малой родине, Аля зарабатывала за полгода. – Вас это устраивает?

– Более чем, – выдохнула она, стараясь не показать, как потрясена.

Нет, это просто сон какой-то… Ведь так не бывает!

– Но и работать тоже придётся много, – кивнул Андрис в такт своим мыслям. – Я бы сказал – пахать! У нас в компании все чокнутые трудоголики в самом хорошем смысле этого слова. Мы тут как одна большая семья, где каждый буквально горит своим – точнее, нашим общим – делом.

– Я это понимаю, – заверила Аля, которой близко было такое профессиональное рвение. – Работы я не боюсь.

– Ну и прекрасно. А детали, маршруты, обязанности… обсудим потом. Главное – мы остро нуждаемся в креативных людях с творческой жилкой и оригинальным подходом к своим обязанностям. Вы соответствуете этим требованиям по всем пунктам просто идеально. Ещё и поёте! – добавил он с усмешкой.

– Простите, – сконфузилась Аля, вспомнив своё фееричное выступление.

– За что извиняться? Поёте вы действительно хорошо.

– Спасибо…

– Это не комплимент, а объективная констатация факта. Поверьте, я разбираюсь в предмете. У меня мама – оперная певица.

– Серьёзно? – удивилась Аля, лихорадочно пытаясь вспомнить, знает ли она хоть что-нибудь об оперной диве Петуховой.

– Ивета Петерсонс. Не слышали? Сначала она пела здесь, в Москве, была довольно известна, а после развода с отцом вернулась в Ригу. Сейчас выступает в Национальной опере.

Становилось всё интереснее и интереснее. Отец – Макар Петухов. Мать – Ивета Петерсонс. Сын – Андрис… Ну и семейка!

– Так значит, у вас латышские корни? – зачем-то уточнила Аля, хотя это и так было ясно.

Теперь-то ей стал понятен его лёгкий акцент – вернее, полуакцент, некая медлительность речи, не свойственная русским, особенно москвичам. Значит, Але не послышалось это едва уловимое растягивание гласных и смягчение согласных, оно действительно было! Впрочем, это даже придавало Петухову дополнительного шарма.

– Я и сам достаточно долго жил с мамой в Латвии, окончил там школу и университет, – кивнул Андрис.

– А почему решили переехать в Россию? – спросила Аля для поддержания разговора.

Петухов будто бы неосознанно, не отдавая себе отчёта в действиях, коснулся шрама над левой бровью, задумчиво потёр его и рассеянно откликнулся:

– Мне просто… просто пришлось вернуться в Москву. Так сложились обстоятельства, – докончил он неохотно, словно уже жалея о сказанном.

Аля пожала плечами, давая понять, что не собирается ни расспрашивать дальше, ни лезть в душу, и демонстративно сделала глоток кофе из своей чашки.