Лёка. Искупление

Константин Петрович в строительство не вникал. Он был уверен – его жена заставит строителей воздвигнуть отличный дом, без малейшего брака. Единственное его условие было – сделать огромный погреб. И действительно, подземный этаж дома был превращен в погреб, такой громадный, какими у многих не бывают и квартиры.

Полки этого погреба никогда не пустовали. Ряды консервов с балтийскими шпротами сменялись рядами с мясными паштетами, оливками, маринованными грибами. На отдельной полочке стояли банки с красной икрой – черную Преображенский не любил. Еще была полочка для соленых огурцов и помидоров. Разумеется, Снежана Преображенская никогда и ничего не консервировала сама. Консервированные огурцы и помидоры покупались в магазине целыми ящиками.

Преображенский сам расставлял по полкам все банки и делал это любовно и аккуратно. Разумеется, времена дефицита давно прошли, все это можно было легко купить в магазине в любом количестве. Но груды еды, хранящиеся именно в его доме, очень нравились Преображенскому. И хотя по истечению срока годности многие банки просто выбрасывались, их место тут же занимали другие. Константин Петрович любил иногда спускаться в погреб и любоваться на свое богатство. Если он замечал, что крышки банок запылились или пол в погребе не подметен, то устраивал Снежане грандиозный скандал.

Всем остальным в доме заведовала супруга.

По сути, она построила этот дом. Это было непросто – разве ж тут кто-то будет работать без контроля? Контроль, контроль и еще раз контроль. О том, как она измывалась над строителями, ходили легенды. Поговаривали, что приходивший для строительства кирпич Снежана просматривала сама, да не просто просматривала, а измеряла штангенциркулем, и если кирпичи из пачки были хотя бы на два миллиметра больше или меньше ГОСТа, пачка отправлялась назад, а Снежана со скандалом требовала другую. Все углы, все вертикали и горизонтали она проверяла сама. Однажды заставила разобрать уже готовую стену – обнаружила смещение на полтора миллиметра! В общем, строители намучились с придирчивой богачкой. Но дом получился идеальный, как на картинке.

Та же история была и с садом – и посажен он был с нервотрепкой, и садовницы во дворе сменялись едва ли не каждый месяц. Снежана платила деньги – большие деньги, по меркам Штыбова, – а значит, считала своим полным правом требовать, требовать и еще раз требовать!

Тем не менее большие деньги, личный джип малинового цвета и власть над теми, кто был вынужден на нее работать, не принесли Снежане счастья. Муж с первых же лет семейной жизни был к ней не то чтобы холоден, но и не так нежен, как ей хотелось бы. Снежана была уверена в том, что связи ее отца значат для Константина больше, чем она сама, хотя тот никогда не обмолвился и словом о чем-нибудь подобном. К тому же Снежана подозревала, что Преображенский ей изменяет, – при его ненормированном рабочем дне она совершенно не могла его контролировать! Но Константин был хитер, и уличить его было невозможно.

Снежана даже пыталась пожаловаться папе, попросить того поймать неверного мужа на горячем. Но тот только отмахнулся.

– Зря ты с этим ко мне пришла, Снежок! – сказал тогда отец.

«Снежок» – только папа называл ее так с самого детства. Снежане нравилось.

– Я, Снежок, сторожить твоего Костю не нанимался, – продолжил папа. – Я дал вам денег, и если надо – дам еще. Я помог твоему мужу продвинуться по службе. Если надо – еще помогу. Но влезать в ваши отношения – уволь! Он тебя не бросит, это точно. Он ведь не дурак и понимает, что если я обижусь, то в горотделе, которым он так лихо командует, пройдет несколько серьезных проверок. Проверки, конечно, выявят нарушения – у кого их нет? К нарушениям отнесутся сурово, и поедет твой Костя в чине старшего лейтенанта в село Малиновка, простым участковым. А в Малиновке всех жителей – три старушки, кот Мурзик да собака Жучка. Оно ему надо? Так что он тебя не бросит. А что до всего остального, то разбирайтесь, доченька, сами. Поняла? Сами!

Абсолютная власть развращает. Абсолютное бессилие ожесточает. Смириться с тем, что есть, – не позволяла гордость. О, она многое бы отдала, лишь бы изменить отношение мужа к себе! Но все ее усилия были напрасны. Костя Преображенский иногда равнодушно, иногда раздраженно выполнял ее капризы, но Снежана ни нежностью, ни упреками, ни повышенным вниманием, ни подчеркнутым равнодушием не могла заставить Костю полюбить ее. Осознание бессилия больно ранило ее, а гордый и бессильный человек – всегда несчастный человек.

С другой стороны, с теми, кто был ее ниже – например, со строителями, – Снежана Преображенская могла вести себя так, как не позволяли себе иные средневековые феодалы. Все это сделало ее характер невыносимым.

В идеально отстроенном доме то и дело вспыхивали грандиозные скандалы с многочасовыми истериками и битьем дорогой чешской посуды. В итоге дочь Кристина – единственный ребенок Преображенских – переехала к заботливой бабушке, которая не хотела, чтобы дитя росло в атмосфере постоянного крика.