Лёха

Карабинчик этот сразу же очень понравился менеджеру – удобный, старательно вылизанный и легкий – ясно, что такой при стрельбе не будет так долбать в плечо свирепой отдачей, как грубый тяжеленный армейский карабин, который обычной винтовки разве что покороче немного. Леха сразу влюбился в найденное им оружие. Да и вообще настрой был, словно после стакана шампанского – аж в голову ударило: опять победил! Опередил фрица с выстрелом, а теперь вот «наследство» досталось.

Чувствуя себя Робинзоном Крузо, который обшаривает выброшенный на мель богатый чужой корабль, Леха стал вытягивать из здоровенного сундука-багажника другие – загадочные, но от этого не менее ценные – предметы. Выволок явно ручной насос, брезентовую сумку, в которой что-то металлически брякало, сунул нос – гаечные ключи и инструменты, потом ухватил какие-то ремни, потянул – и вывернул из глубин аккуратный рюкзачок с удобными широкими лямками, от которого тут же потянуло густым и вкусным колбасным духом. Сглотнул слюну, рюкзак поставил отдельно, решив, что точно махнет чертов футляр-контейнер от противогаза на такую вот вещугу. Дальше чуть не сорвал себе ногти, пытаясь выдернуть с самого дна аккуратный деревянный ящик, неожиданно оказавшийся очень тяжелым. Понял, что не сумеет, стал выкидывать мешающие тряпки, которые оказались куском брезента и парой одеял, на ощупь теплых, шерстяных. Вот сейчас детское ощущение «клад нашел!» стало еще более сильным.

Под одеялами оказался здоровенный, странного вида чемодан – солидный, добротный и неописуемый словами – он как раз и мешал ящик деревянный дернуть. Не без труда, крякнув от натуги, вывернул этот чемодан и поставил его к рюкзаку. Только собрался раздербанить кучу всякого разного добра и наконец подтянуть наверх таинственный деревянный ящик с приклеенным сверху листом, исписанным типографским готическим нечитаемым шрифтом, как прямо из-под рук высыпались сверкающей струйкой латунные патроны, до того таившиеся в неприметной зеленой сумке. Подхватил один, удивился – пулька была непривычного вида, тупорылая, и сам патрончик хоть и походил на виданные раньше, но явно отличался от всех них.

И тут же вздрогнул, услышав незнакомый голос, сказавший радостно: «Рот фронт, камарад!» Понял, что, верно, подоспели те, кто по машине стрелял, и сильно огорчился – делиться придется… Делиться не хотелось категорически.

Высунулся из-за машины. Точно, двое незнакомых: один – молокосос кукольного вида, второй – матерый жучара. Молокосос – явно офицер – радостно лыбится и держит на уровне головы сжатый кулак; такое, если Леха не ошибался, означало у спецназа: «Замри».

Но паренек этот не походил на спецназовца, и потому Леха только кивнул ему молча и оповестил стоявшего тут же Семенова, что нашел ружье и патроны. Дояр ничего не ответил, вместо него полез с вопросами второй незнакомец – жилистый и въедливый даже внешне мужик. Его интересовало, может ли это ведро простреленное ехать. Ну чудак, одно слово – сам без глаз, что ли? Любому же ясно, что таратайка свое отъездила, о чем Леха тут же и поведал в доступной для понимания форме.

Радость у кукольного командира увяла, кулак он опустил и уже спокойным голосом сказал, что машину надо откатить сейчас же подальше в лес, а не разводить тут на виду ярмарку-барахолку. Спорить с этим не приходилось, это менеджер признал сразу. Переглянулся с командиром, тот мотнул головой, чтобы Леха взялся за руль и, соответственно, рулил. Остальные быстро закинули второй труп обратно в машину, ухватились за авто, приготовившись толкать.

Потомок аккуратно отпихнул тяжеленного и словно оставшегося без костей мертвого водителя, так, чтобы не замарал Лехе одежку своей кровищей, взялся за руль, таки тут же испачкав ладошки в вязкой и липкой крови, которую на черном рулевом колесе не увидел, а забрызгано было густо – и вывернул в нужную сторону. На тихое: «Раз-два, взяли!» – раскачали и стронули с места тяжеленный этот агрегат. Но катилась машина тяжело, трудно, и пока оттартали поглубже в лес – чтоб хотя бы дорогу не стало видно, – употели.

Только тут Леха спохватился, что придется за вещами, выдернутыми из багажника, бежать, но хитро ухмыльнувшийся Жанаев подмигнул ему узким глазом, и потомок успокоился – пока он тут брезгливо тыркал превратившегося в дырявый бурдюк водителя, бурят запихал все обратно в багажник, сообразил.

– Какие у вас планы? – тем временем спросил «игрушечный» командир у Семенова.

– Мы выполняем приказ командования – доставить к своим этого старшину ВВС, – кивнул невозмутимо на Леху дояр.

– Вот к своим вы его и доставили. Поступаете в мое распоряжение, – приказным тоном сказал юнец.

– Вы не полномочны отдать такой приказ, товарищ лейтенант, – спокойно и даже где-то философски заметил Середа.

– Полномочен, – парировал молокосос, оказавшийся лейтенантом.

– Отменить приказ имеет право только командир или начальник, его отдавший, либо вышестоящий прямой начальник. Вы в нашем случае не являетесь прямым начальником, – тем же рассудительным тоном пояснил артиллерист.