Лёхин с Шишиком на плече

О… Ага! Лехин сам чуток не вляпался лбом в стену, отпрыгивая от Черной Майки. Тот поднялся по стеночке и бодро кинулся на хозяина квартиры, будто и не падал на копчик, отчего секунды назад подвывал: косточкой, наверное, все-таки припечатался. Расшалившаяся гардинка азартно полетела ему навстречу, а Лехин только во все глаза глядел, что выделывает до странности активное оружие. Было впечатление, что гардинка все руки хозяину пообрывает, резко дергая туда-сюда, а тут еще ноги обрели соображалку: им, видите ли, захотелось тоже поучаствовать в драчке.

В общем, Лехин понял, что тело полностью вышло из-под контроля. Он еще только думал, куда бы ударить да как повернуться — да и сможет ли! — а весь мышечный аппарат уже реагировал. Да еще как реагировал! Противник, казалось, не знал, как будет двигаться, а тело Лехина заранее предупреждало даже намек на движение.

Но и противничек Лехину тоже достался! Сначала Лехин ужасался, слыша смачный звук от соприкосновения со стенами голов и других частей противника. Но амбалы так резво и бодро вставали вновь, что он несколько попривык к кошмарному шмяку, больше похожему на мирный "чпок" разбиваемых яиц.

Потом он еще немножко попривык и начал мрачно думать, что после драки в прихожей придется долго отдраивать пол и стены от крови… Ага, стены! Обои-то новые. Еще и переклеивать, может, придется.

Потом он еще попривык, и, наконец, до него дошло, что драка выходит бесконечной. Избитые, в синяках и кровоподтеках трое амбалов, словно не замечая боли, так и лезли в драку. Никаких следов усталости! Да что это такое с ними!

Лехин, вообще-то, тоже не устал. Но происходящее начало надоедать. Да и воскресного времени жалко. Хоть и отпуск, но все же… Нет, не так. По-другому — тем более отпускное воскресенье! Эта драчка, конечно, развлечение из разряда очень редких, но уж слишком она однообразна: встали — упали, встали — упали.

Что же делать?

Лехин каким-то новым для себя, оценивающим взглядом окинул видимое пространство: двухметровая прихожая непринуждённо переходила в коридорчик вдвое больше — с дверями входной, кухонной, в две комнаты, в ванную и в туалет. Последние две двери всегда приоткрыты: удобство для Джучи. Так, два ремня на вешалке в прихожей. Длинное полотенце для рук на крючке, вбитом под зеркальцем на двери ванной изнутри. Там же, на ручке — пояс от халата. Хватит, не хватит? Ладушки, лиха беда начало. Главное — руки назад повязать, а рыпаться будут — одной связкой ноги всем троим стреножить.

Изрядно побитые агрессоры, несмотря ни на что, яростно сопротивлялись. Поуспокоившись, что отпор он им всегда организует, Лехин наконец додумался: "Ну, повяжу я их. И что дальше? Куда мне их девать? Да, кстати, а где эти параненормальные типы?" Он изловчился связать двоих амбалов вместе, спина к спине, и теперь, стоя на коленях, довязывал брыкающегося Черную Майку (время от времени стукая его, чтоб не мешал работе), когда явился ответ сразу на все вопросы.

Черная Майка вдруг обмяк тяжеленной мягкой куклой, а голова его задымилась!.. От неожиданности Лехин сел на пол и обалдело вытаращился на эдакое чудо, пока не сообразил, что видит перед собой прозрачную тень элегантного господина в смокинге. Рядом с призраком в смокинге пристраивался сесть на Черной Майке, как на деревенском бревнышке, хихикающий китайчонок в огромном фартуке. Взглянув на связанную парочку, Лехин обнаружил над неподвижными телами амбалов Дормидонта Силыча и мсье Вернона. Из-за двери в ванную (что-то заставило Лехина и туда обернуться) выглядывали Елисей и Никодим.

— Это… вы их? Дормидонт Силыч?

— Не-а! — радостно загомонили призраки. — Не их — тебя!

Из восторженных воплей, которые сводились к одному: "Получилось!", Лехин выяснил: призраки влезли в тела амбалов, задумав устроить ему, Лехину, взбучку и посмотреть, что вышло из обучения человека в сонном состоянии. Результат им нравился до экстаза.

— Стоп! Значит, вы заставили меня избить ни в чем не повинных людей?

— … которые, в свою очередь, шли побить другого, ни в чем неповинного человека! — подхватил Касьянушка. Он только не приплясывал на месте, наслаждаясь нестандартной ситуацией. — Ах, Алексей Григорьевич, и мы вас проверили, и вы доброе дело сделали. Шли-то детинушки к соседу вашему, к Тольке!

Имя соседа объяснило многое. Двадцатилетний дурак мнил себя крутым пацаном, отчего почти ежедневно нарывался на крупные неприятности, самым благополучным исходом из которых оказывался синяк под глазом, а самым неблагоприятным — когда бедняга попадал в местный травмпункт, где его уже хорошо знали. Да и весь дом знал его как облупленного, по каковой причине народ устал и сочувствовать, а комитет пенсионерок, заседающий на скамейке в скверике, во главе с бабкой Петровной давно вынес вердикт " по энтому делу": дурака учить что с решетом за водой ходить.

— А мне что теперь с ними делать?

— Развязать! Не они ж с тобой дрались, а мы, Алексей Григорьич.

— Ловко это у вас получается.