Лёхин с Шишиком на плече

Но не удержался. Взглянул на девичьи кудряшки уже привычно глубоким взглядом — и усмехнулся: рыбешки водили вокруг волос сидящей сумасшедший хоровод. Нырки, виражи, повороты-развороты — в общем, Лехин поспешно закрыл мигом отяжелевшие глаза, хотя и успел приметить, что головка девушки выглядит симпатично.

Закрыл и не увидел, что после его мысленного признания количество рыбешек над головой пассажирки увеличилось вдвое.

-

Псы почти потеряли прозрачность, и гулять теперь с ними можно было лишь темной ночью. С весны возникли трудности — в августе стало легче.

Сейчас звери неторопливо шагали рядом. Точнее сказать — плыли, ибо шли они ровно, чуть раскачиваясь. Проводник, посматривая на них, размыто (так он ощущал) размышлял, что очертаниями звери похожи на волков. Но не тех, поджарых и собранных в мышечный узел, каких он видел на фото или на телеэкране. Эти — окарикатуренные, пародия. Нечто, равнодушно вытянутое кривым зеркалом, мимо которого они прошли.

"Не хочу думать", — решил человек и шагнул во тьму — в тень высотного жилого дома. Он подозревал, что псам нравится луна. Время от времени они задирали к ней морды или оглядывались на нее. Его же привлекала темнота. Он застывал в ней — и через минуту тело исчезало, а он превращался в… сгусток чувственного восприятия: чужие эмоции, почти растворенные в воздухе или подобные облакам, тянущим с горизонта, давали ему пьянящее наслаждение. Сначала он учился их различать — теперь понимал тончайшие оттенки. Из недавнего прошлого новая способность напоминала о талантах ценителей вин…

Взгляд равнодушно скользнул по вывеске. "Бар". Торец дома. Три ступени, по бокам перила, сверху железо под наивное деревенское крылечко. Для Проводника просто еще один дом. С пристроем. Все… Он бы так и прошел мимо, если бы (псы остановились раньше) не споткнулся о тело. Споткнулся, замахал руками, чтоб не упасть. Удержался. Перешагнул было через лежащего и пошел дальше, но невольно заинтересовался. Хотя лежащий явно жив, эмоций у него не было. Спит? Но даже во сне человек что-то чувствует. Проводник вернулся и присел на корточки. Бывший он, из прошлого, сказал издалека: "Морда в крови, карманы пустые, валяется у бара. Наверное, свои же стукнули, на выпивон не хватило… То есть — без сознания". Найдя объяснение, Проводник пожал плечами, поднялся и зашагал вперед. Всего лишь без сознания. Поэтому эмоций нет.

Две морды осторожно потянулись к лицу лежащего. Нос пса повыше вдохнул тяжелый сладковатый запах крови. Второй зверь фыркнул и потрусил догонять Проводника.

Первый проследил, как за углом скрылась сначала человеческая фигура, затем промелькнула низкая, вытянутая. Выждав мгновения — затих суховатый в летней ночи шаг человека, — зверь прикусил руку лежащего и медленно, стараясь не дергать, потащил его за крылечко бара, в самый темный угол дворика при магазине с баром.

Спустя минуты пес уже спешил за остальными, В белом свете луны острая морда влажно блестела, а тусклые прежде глаза сияли.

-

В пустоту Лехин шагнул словно в хорошо изолированную комнату.

По спине аж мороз продрал, настолько отчетливо он прочувствовал, как вокруг пусто… Потом уху стало тепло. Так. Шишик до пустоты сидел на плече и раскачивался туда-сюда, и у Лехина почему-то сложилось впечатление, что "помпошка" поет и мотается в такт песне. А тут примолк и привалился к уху человека.

— Ишь, какие мы с тобой чувствительные, — прошептал Лехин.

Шишик неохотно зашевелился, и Лехин не впервые за сегодня поклялся спросить у домовых, как научиться понимать "помпошку". Сильно раздражало ощущение, а вдруг вот-вот поймет, что отвечает Шишик. "Игра на намеках, — подумал про "помпошку" Лехин. — Интересно, конечно, но уж очень сложно соображать, что значит тот иной или намек. И долго. А если понадобится понять его немедленно, а я не успею? Чур, не надо такого!"

Внешне пустота тоже достаточно заметно заявляла о себе: прохожих на улице почти не видно, в домах света маловато. Между тем за невидимой границей "пустота — обычный город" дома переливались теплыми огнями.

— Не хочу, — тихо сказал Лехин, — не хочу идти туда…

Шишик завозился, словно удобнее пристраиваясь. Лехин вздохнул и пообещал себе: "Досчитаю до тридцати шести — и пойду. Раз…"

— Шишик, куда ж ты с ним, окаянный, лезешь?! Отчаянная твоя головушка! Спускайся с человека да иди к нам! У нас здесь Шишиков полно, оставайся, коли хочешь, а туда-то соваться нечего. Там и человеку опасно, а уж Шишику!..

Пока внезапный болтун уговаривал Шишика, Лехин с трудом, но разглядел его. Пришлось поднапрячь глаза, изощряясь в еще непривычной практике видеть недоступное обычному зрению.