Лёлишна из третьего подъезда

Это подошёл Виктор с незнакомым мальчиком в берете.

– Из дому взялся, – ответил Петька. – Кончилось моё знаменитое путешествие. В чулане отсидел. Опять сбежал. А билета нет.

– А это видел? – И Виктор показал ему пропуск. – На три лица. Вот втроём и пройдём.

Петьку будто в холодильник сунули – дрожь его пробила, он еле слышно спросил:

– Да ну?

– Идём, идём.

Петька еле удержался, чтобы от страха не зажмурить глаза.

А вдруг…

Но – пропустили!

Пропустили!

И это было ещё не всё счастье. Петька-то куда, по-вашему, сел?

Сел он в первом ряду, в первом!

Рядом со злой девчонкой!

– А ты как сюда попал? – спросила она.

– Законно, – ответил Петька нежным голосом, по всем правилам.

– Ты разве тоже лицо?

Но Петька от счастья даже поперхнулся и не смог ответить, а только кивнул.

– А вот как ты сюда попала? – спросил Виктор.

– Не разговаривай с ними, – сказала бабушка, – скоро их выведут. Они хулигански заняли чужие места.

Хотел Петька сказать ей то, что следовало бы, но не сказал.

– Эскимо! Эскимо! Кому эскимо?

– Сюда! Сюда! Мне! Мне! – закричала Сусанна. – Две штуки! Две штуки! Бабусенька, покупай быстрее! Ты сегодня пенсию получила! Две штуки! Две штуки!

Бабушка сняла серебряные бумажки с обеих мороженок, а злая девчонка начала есть сразу две, гордо поглядывая на мальчишек.

И причмокивала на весь цирк.

Мальчишки отвернулись.

Второй звонок.

Они заёрзали и затолкались.

Вдруг подходит дяденька в цирковой форме и спрашивает у Сусанны:

– Тебя звать Лёля?

– Что вы? – возмущённо отозвалась бабушка. – Её зовут Сусанночка. И не спрашивайте, где дедушка. Я бабушка.

– А Лёлишна с дедом не придут, – весело сообщила злая девчонка. – Он заболел, спасибо ему за это, и ей нельзя уходить. Она меня послала. Законно. По всем правилам.

– Понятно, – сказал Виктор, – хулигански заняла чужое место.

– Так вот почему тебя с почётом встретили, – сказал Петька.

И тут – третий звонок.

И Петьку от удовольствия и счастья приподняло с сиденья.

И опустило обратно.

На мгновение почти погасли лампы и тут же ярко вспыхнули. Грянул оркестр.

Мальчишки в такт музыке притопывали ногами.

Началось цирковое представление.

А в нашей программе начинается следующий номер. Называется он «Скоростная помощь». Исполняют его наездница Эмма и Григорий Васильевич на лошади АРИЗОНА

Артисты – товарищи Эдуарда Ивановича – решили сделать всё, чтобы Лёлишна сегодня побывала в цирке.

Вызвать такси не удалось. Просьбу могли удовлетворить только часа через два.

И, как назло, шофёров цирковых автобусов отпустили до конца представления.

– Через полчаса девочка будет здесь, – сказала наездница Эмма. – Аризона свободна.

– Седлай Аризону! – приказал Эдуард Иванович. – А я пойду договорюсь с директором.

Аризона – старая цирковая лошадь. Она уже не выступала, была уже обыкновенной лошадью, на ней просто ездили.

И вот из ворот служебного дворика красиво выбежала серая, в тёмных пятнах-яблоках лошадь.

А на ней Григорий Васильевич и Эмма.

Копыта Аризоны звонко зацокали по асфальту в тот самый момент, когда прозвенел третий звонок.

Прохожие останавливались и глазели вслед всадникам.

Милиционеры от удивления брали под козырёк.

Аризона бежала, как привыкла бегать на арене, – быстрым ровным шагом, лебедино выгнув шею.

У дома Лёлишны Эмма натянула поводья.

Аризона остановилась, словно сказочный конь. Казалось, что вот-вот из её трепетных ноздрей вылетит пламя. Она переступала ногами, как бы пробуя асфальт.

Все жильцы смотрели во все глаза изо всех окон.

Григорий Васильевич уже стучался в квартиру на пятом этаже.

Разгорячённая бегом, необычной обстановкой, чувствуя на себе десятки глаз, Аризона, видимо, вспомнила молодость – как она выступала в цирке. Она не могла стоять на месте – пританцовывала.

Изумлённая Лёлишна остановилась на крыльце.

– Садись! – коротко сказал Григорий Васильевич и помог ей взобраться на лошадь.

– Алле! – приказала Эмма. Аризона зацокала копытами. И все жильцы изо всех сил замахали всеми руками.

Григорий Васильевич вернулся к дедушке.

Аризона красиво и гордо бежала по вечернему городу, и не она боялась автомобилей, автобусов, троллейбусов и трамваев, а шофёры, водители и вагоновожатые удивлённо тормозили, увидев маленьких всадниц.

Лёлишна крепко держалась за Эмму.

Было и страшно, и весело, и ещё как-то.

На одном из перекрёстков милиционер пропустил их даже на красный свет.

И, конечно, откозырял.

А когда проезжали мимо большого кинотеатра, выходившие из него зрители зааплодировали.

А старичок один помахал шляпой и крикнул:

– Брависсимо!

А дяденька один крикнул:

– Сила!

А другой дяденька от радости до того растерялся, что потребовал:

– Шай-бу! Шай-бу!

И опять, видимо вспомнив свою молодость, Аризона остановилась и опустилась перед зрителями на одно колено – спасибо вам!

И ни одна машина не объехала её.

Все шофёры затормозили и двинулись вперёд лишь вслед за лошадью.

На цирковом дворике девочек встретил взволнованный Эдуард Иванович. Он помог им слезть и обнял Лёлишну.