Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Существо несчастное, это правда, но родилось оно отъ женщины, не менѣе красивой, чѣмъ была твоя мать, которую ты такъ превозносишь, горделивый сынъ счастья и благополучія? Можешь богохульствовать и кощунствовать, сколько хочешь, но онъ твой братъ. Твои братъ старшій.

— Это истинная правда! — еще разъ повторилъ старикъ Ральфъ…

— Не можетъ этого быть! — воскликнула Сесиль. — Не вѣрьте имъ, Линкольнъ. Они сами себѣ противорѣчатъ.

— Я въ тебѣ самой ношу сейчасъ подтвержденіе моимъ словамъ, — продолжала Абигаиль. — Развѣ ты сама у подножія алтаря Господня не признала надъ собой вліянія сына? Гдѣ же было мнѣ, слабой, тщеславной, неопытной молодой дѣвушкѣ, устоять противъ обольщенія отца?

— Такъ это ты его мать! — воскликнулъ Ліонель, чувствуя, что у него отлегло отъ сердца. — Продолжайте и знайте, что вы говорите съ друзьями.

— Да, вотъ такъ всегда! — съ горечью воскликнула Абигаиль, складывая вмѣстѣ руки. — Вы всѣ умѣете дѣлать различіе между грѣхомъ мужчины и паденіемъ женщины. Майоръ Линкольнъ, я жалкая, опозоренная женщина, но я была такая же невинная и красивая, какъ ваша мать, когда попалась на глаза вашему отцу. Онъ былъ могучъ и знатенъ, а я слаба, ничтожна и безвѣстна. Залогъ нашей любви явился на свѣтъ уже послѣ того, какъ вашъ отецъ меня бросилъ ради вашей матери.

— Истинно, какъ само Евангеліе! — сказалъ Ральфъ.

— Но какъ же это мой отецъ оставилъ васъ въ такой нуждѣ? — спросилъ Ліонель. — Какъ могло это случиться?

— Онъ даже и не зналъ никогда о моемъ положеніи. Утративъ добродѣтель, я почувствовала стыдъ и все скрыла отъ него, убѣдившись, что онъ мнѣ измѣняетъ и уже увлекся Присциллой. Я стыдилась, я чувствовала себя падшей, а ему было и горя мало. Онъ преспокойно наслаждался… Но вотъ родились вы. На свои разгнѣванныя руки я приняла его наслѣдника. Какихъ только проклятыхъ мыслей не приходило мнѣ тогда въ голову! Но, слава Богу, я нашла въ себѣ достаточно силы воли, чтобы отогнать ихъ прочь, и не запятнать своихъ рукъ убійствомъ.

— Убійствомъ! — вскричалъ Ліонель.

— Да, убійствомъ. Вамъ гдѣ же знать, какія мысли подсказываетъ иногда отчаяніе несчастью! Но вскорѣ же мнѣ удалось утолить свою месть инымъ путемъ, и я сдѣлала это съ адской радостью. Вашъ отецъ уѣхалъ въ Англію, а ваша мать заболѣла безъ него оспой. Вы видите, какъ обезображенъ мой сынъ этой ужасной болѣзнью? Такъ вотъ, прелестное лицо вашей матери было обезображено гораздо хуже. Эта несчастная жертва неправды лежала на смертномъ одрѣ такъ же точно, какъ теперь лежитъ Джобъ. Богъ правосуденъ. Я покоряюсь Его святой волѣ.

— Продолжай, женщина! — сказалъ Ліонель. — Кажется, я въ состояніи буду тебя благословить.

Абигаиль испустила такой глубокій стонъ, что всѣмъ показалось, не простоналъ ли это Джобъ, испуская уже свой послѣдній воздухъ въ борьбѣ со смертью. Она упала на свою скамеечку и закрыла лицо передникомъ.

— Жертва неправды, — повторилъ саркастическимъ тономъ Ральфъ. — Всякой казни мало женщинѣ, забывшей свой долгь!

— Да, жертва неправды! — воскликнулъ Ліонель. — Я готовъ ручаться за это своей жизнью. Ты сказалъ мнѣ, старикъ, гнусную ложь.

Старикъ ничего не отвѣтилъ, но губы его двигались, какъ будто онъ говорилъ самъ съ собой, и кривились презрительно-недовѣрчивой улыбкой.

— Я не знаю, что могъ онъ вамъ такое сказать, — продолжала Абигаиль, — но клянусь Богомъ, что я не скажу больше ни одного слова лжи. То, что я теперь говорю, истинная правда. По нашимъ здѣшнимъ законамъ больныхъ оспой изолируютъ совершенно отъ всѣхъ людей, и ваша мать осталась въ полномъ моемъ распоряженіи, а также во власти еще одной женщины, которая ненавидѣла ее еще больше, чѣмъ я.

— Боже! И вы посмѣли!..

— Нѣтъ, не посмѣли. Болѣзнь избавила насъ отъ этого преступленія. Она умерла, обезображенная, а я осталась жить во цвѣтѣ красоты, если не чистоты и невинности. Въ презрѣніи у людей я тогда еще не была, и нужды еще не терпѣла. Все это пришло послѣ… Я очень всегда тщеславилась своей красотой, но въ эти минуты любовалась гораздо больше на безобразіе своей соперницы, чѣмъ на свою красоту. Моя жажда мести была утолена. Ваша тетка, внимавшая также совѣтамъ лукаваго виновника всякаго зла…

— Не говорите мнѣ про мою тетку, про мою мать разсказывайте! — воскликнулъ Ліонель.

— Безчувственная ко всему, что не относилось къ ея выгодѣ, она оказалась настолько слѣпой, что пошла не по той дорогѣ, которая одна могла бы привести къ цѣли, а взяла совершенно ложное направленіе, вызвавшее неожиданную катастрофу. Какъ только ваша мать испустила духъ, мы съ вашей теткой составили гнусный заговоръ умертвить ее вторично, очернивъ ея память. Ваша тетка имѣла въ виду искоренить изъ сердца вашего отца малѣйшій слѣдъ любви къ это покойной женѣ, чтобы выдать-таки за него замужъ свою дочь, невинную и кроткую мать вашей теперешней жены, — а я была настолько глупа и тщеславна, что надѣялась на несбыточное. Я возмечтала, что вашъ отецъ, мой соблазнитель, поступитъ справедливо со мной и съ моимъ сыномъ и предоставитъ мнѣ то мѣсто, котрое раньше занимала моя ненавистная соперница.