Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Они, должно быть, хотятъ выманить мятежниковъ изъ редута, — замѣтилъ Бергойнъ.

— Нѣтъ, это не то, — сказалъ другой, бывшій съ нимъ генералъ, болѣе суровый и серьезный. — Это просто постыднѣйшее отступленіе передъ мятежниками. Это новый позоръ.

— Ура! — закричалъ опять неисправимый идіотъ. — Изъ сада выходятъ красномундирники! Какъ они прячутся за фруктовыми деревьями! Ничего, ничего. Пусть идутъ на Бридсъ-Гилль. Народъ имъ пбкажетъ, что такое законъ!

На этотъ разъ солдаты молча распорядились: человѣкъ двадцать схватили юродиваго, подняли кверху и сбросили со скалы прямо въ воду пролива. Ліонель даже не успѣлъ заступиться за несчастнаго дурака.

Но Джобъ упалъ не въ воду, а на самый край берега, и сейчасъ же вскочилъ на ноги. Снявъ шляпу, онъ сталъ ею махать и опять кричать то же самое, потомъ спустилъ на воду крошечный челночекъ, сѣлъ въ него и быстро поплылъ по проливу подъ градомъ камней, которыми въ него кидали солдаты. Вскорѣ его челнокъ замѣшался среди другихъ лодокъ и скрылся изъ вида.

Во время этого вздорнаго эпизода на Коппсъ-Гиллѣ главное дѣйствіе продолжалось. Вѣтеръ разнесъ дымъ, и стала видна вся кровавая сцена. Генералы смотрѣли въ свои подзорныя трубки и сдѣлались очень серьезны. Бергойнъ далъ свою трубку Ліонелю и тотъ ужаснулся, когда увидалъ передъ редутомъ груду труповъ.

Въ эту минуту на Коппсъ-Гилль прибѣжалъ запыхавшійся офицеръ и сталъ что-то торопливо говорить Клинтону.

— Хорошо, сэръ, — сказалъ Клинтонъ офицеру, когда тотъ уже уходилъ. — Все, что вы передали мнѣ сейчасъ, будетъ исполнено. Канониры на своихъ мѣстахъ, слѣдовательно задержки не будетъ.

— Да, Линкольнъ, вотъ одна изъ непріятныхъ сторонъ военной службы, — замѣтилъ Бергойнъ. — Драться, проливать кровь за короля — для солдата счастье, радость, но непріятно, когда становишься орудіемъ мести.

Ліонелю не пришлось долго ждать объясненія этихъ словъ: съ батареи рядомъ съ нимъ взвились, свистя, огненныя бомбы и понесли разрушеніе въ стоявшее напротивъ село. Черезъ пѣсколько минутъ надъ селомъ показался густой черный дымъ, пламя охватило строенія, и все мѣстечко запылало.

Тѣмъ временемъ изъ Бостона подошли новыя подкрѣпленія, и колонны опять стали строиться для новаго штурма американскихъ позицій.

Послѣ перваго неудачнаго штурма, когда англичане отступали, на гребнѣ редуга показался высокій, представительный старикъ, который посмотрѣлъ на движенія англичанъ, поговорилъ съ какимъ-то другимъ американцемъ, и оба опять скрылись за редутомъ.

Ліонель разслышалъ, какъ кто-то рядомъ съ нимъ назвалъ старика Прескоттомъ изъ Пеппереля, а въ другомъ американцѣ, который былъ со старикомъ, маіоръ самъ узналъ своего знакомаго незнакомца — главу «каукусовъ».

Снова двинулись батальоны къ роковому мѣсту. Опытный воинъ, генералъ Клинтонъ, стоявшій рядомъ съ Ліонелемъ, тихо сказалъ, какъ бы про себя:

— Если онъ запретитъ солдатамъ стрелять, а велитъ ударить въ штыки, редутъ будетъ взятъ въ одну минуту.

Но солдаты не выдержали, начали стрѣлять. Опять американцы отвѣтили громовымъ залпомъ, и опять все закрылось густымъ дымомъ. Перестрѣлка продолжалась. Англійскую стрѣльбу легко можно было отличять отъ американской: залпы обученныхъ солдатъ были правильнѣе и точнѣе. И вотъ эти правильные залпы стали замѣтно ослабівать…

Дымъ поразсѣялся, сталъ не такъ густъ, и всѣ увидали, что разстроенныя колонны англичанъ опять, во второй разъ отстудаютъ въ страшнѣйшемъ безпорядкѣ. Офицеры, съ саблями на голо грозятъ, усовѣщиваютъ, ничто не помогаетъ. Солдаты бѣгутъ къ лодкамъ и садятся въ нихъ.

Сзади, въ Бостонѣ, глухой ропотъ удовольствія, торжества. Толпа сдержанно ликуетъ.

Бергойнъ стоитъ и кусаетъ себѣ губы. Ліонель оборачивается на Клинтона и видитъ, что тотъ исчезъ. Но Ліонель успѣваетъ замѣтить, что Клинтонъ садится въ лодку. Тогда онъ бѣжитъ и кричитъ ему:

— Радя Бога, возвмите меня съ собой! Вспомните, что мой 47-й полкъ дерется на полѣ битвы, и что я въ немъ маіоръ.

— Примите его! — говоритъ Клинтонъ гребцамъ.

Онъ радъ, онъ доволенъ, что съ нимъ будетъ преданный другъ…

Когда лодка отъѣхала отъ берега, у Ліонеля сначала какъ будто закружилась голова, но онъ скоро опомнился и сталъ глядѣть на сцену передъ собой. Селеніе Чарльстоунъ было кругомъ въ огнѣ. Въ воздухѣ свистѣли ядра, выпускаемыя съ кораблей. Среди этого смятенія и гула Клинтонъ и Ліонель вышли на землю. Первый сейчасъ же бросился къ разстроеннымъ рядамъ, привелъ ихъ въ порядокъ, ободрилъ солдатъ. Но ихъ долго пришлось уговарявать, потому что двукратная кровавая неудача сильно уронила ихъ духъ.

Командующій генералъ, однако, не растерялся среди всеобщаго унынія и разстройства. Но изъ всей блестящей молодежи, вышедшей съ нимъ, не осталось никого, кто бы не былъ убитъ или раненъ. Тѣмъ не менѣе онъ спокойно и энергично отдавалъ приказанія. Понемногу паника улеглась, офицерамъ снова удалось взять солдатъ въ свои руки.