Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Она лежитъ въ могилѣ, мертвая, обезображенная. Ея знаменитая красота стала добычей червей. Что тебѣ еще нужно, безумный? Не желаешь ли взглянуть на ея кости, завернутыя въ саванъ?

— Правду говори ему! — вскричалъ Ральфъ. — Скажи правду и разскажи про свое участіе въ преступленіи.

— Кто это говоритъ? — спросила мистриссъ Лечмеръ и прибавила, какъ бы вспоминая:- Этотъ голосъ мнѣ очень знакомъ.

— Ну, вотъ, потляди на меня. Твои глаза еще смотрятъ, направь ихъ на меня! — воскликнулъ Ральфъ, стараясь во что бы то ни стало овладѣть ея вниманіемъ. — Присцилла Лечмеръ, это я съ тобой говорю!

— Чего тебѣ нужно? Моя дочь въ могилѣ. Ея дочь только что вышла замужъ за другого. Ты опоздалъ. Опоздалъ. Сватался бы раньше.

— Правду говори! Только скажи правду — больше ничего отъ тебя не требуется! — прогремѣлъ еще разъ голосъ старика.

У умирающей проявилась послѣдняя вспышка энергіи. Она еще разъ сдѣлала усиліе привстать и воскликнула:

— Кто сказалъ, что я умираю? Мнѣ только семьдесятъ лѣтъ, я еще вчера была невиннымъ, безпорочнымъ ребенкомъ. Онъ все лжетъ. Никакой у меня нѣтъ гангрены, я проживу еще нѣсколько лѣтъ и успѣю раскаяться.

Она говорила съ паузами, и во время этихъ паузъ слышался голосъ старика:

— Правду говори! Говори правду!

— Поднимите меня. Я хочу взглянуть на солнце, — продолжала умирающая. — Гдѣ вы всѣ? Сесиль, Ліонель, неужели вы меня оставите одну? Зачѣмъ вы сдѣлали темно въ комнатѣ? Дайте свѣта, какъ можно больше свѣта! Умоляю васъ небомъ и землею, не оставляйте меня одну въ этой ужасной, въ этой непроглядной темнотѣ!

Видъ ея былъ такой жалкій, что даже Ральфъ замолчалъ. Она продолжала кричать въ отчаяніи:

— Кто говоритъ о смерти? Я такъ еще мало жила. Дайте мнѣ дней, часовъ, минутъ! Сесиль, Агнеса, Абигаиль, гдѣ же вы? Поддержите меня, я падаю!

Она снова приподнялась, какъ бы желая вцѣпиться въ воздухъ. Ліонель подалъ ей руку. Она ухватилась за нее, улыбнулась ужасной улыбкой, радуясь, что нашла, наконецъ, себѣ опору потомъ откинулась на подушки опять. По ея тѣлу прошла послѣдняя предсмертная судорога — и оно успокоилось навѣки.

Когда замолкли ужасные крики умирающей, въ комнатѣ настала глубокая тишина. Слышны были только завыванія вѣтра въ городскихъ крышахъ и трубахъ, казавшіяся въ этотъ моментъ чѣмъ-то вродѣ стона небесныхъ духовъ по поводу такой страшной кончины.

Докторъ Ляйтерджи сквозь зубы шепнулъ Джобу, чтобы онъ загасилъ свѣчи и заглушилъ огонь въ печахъ, а самъ торопливо вышелъ на улицу вслѣдъ за молодыми, оставивъ церковь на полномъ попеченіи сына Абигаили Прэй.

Глава XXIV

Сэръ, я удивляюсь, что вы хотите жениться. Вѣдь вы же сами говорите, что считаете всѣхъ женщинъ чудовищами и сторонитесь отъ нихъ.

Шекспиръ. «Все хорошо, что хорошо кончается».

Сесиль ушла изъ комнаты мистриссъ Лечмеръ, чтобы вернуть себѣ утраченное спокойствіе. Пройдя въ свою комнату, она встала на колѣни и принялась горячо молиться Тому, Кто одинъ можетъ облегчить всякую тяжесть и отереть всякую слезу. До сихъ поръ она, живя въ счастьѣ и покоѣ, ни разу еще не молилась особенно усердно, и набожность у нея была чисто внѣшняя. Теперь, извѣдавъ настоящее горе, она почувствовала нужду въ божественномъ утѣшеніи и молилась о немъ. Молилась не напрасно. Ея душа приподнялась до внутренняго общенія съ Богомъ; окружавшее ее спокойствіе вошло и къ ней въ сердце. Она встала съ колѣнъ и приготовилась идти обратно къ изголовью своей умирающей бабушки.

Дорогой она услыхала голосъ Агнесы, отдававшей прислугѣ какія-то приказанія относительно свадебнаго ужина, и пріостановилась ненадолго, какъ бы соображая, дѣйствительно ли случилось все то, что она пережила за такое короткое время. Она взглянула на свой туалетъ, хотя и очень простой, но далеко не будничный, вспомнила про призракъ, явившійся въ церкви, и къ ней вернулось полное сознаніе дѣіствительности. Взявшись за ручку двери, она съ тайнымъ ужасомъ прислушалась къ тому, что дѣлается въ спальнѣ. Шумъ внизу стихъ, изъ комнаты не было слышно ничего. Только вѣтеръ вылъ въ трубахъ и въ углахъ дома.

Ободренная темнотой, царившей въ спальнѣ бабушки, Сесиль отворила туда дверь въ сладкой надеждѣ, что больная христіански покорилась волѣ Божіей и перестала отчаиваться. Она вошла робко, боясь встрѣтить пронзительный взглядъ впалыхъ глазъ незнакомато старика, принесшаго письмо доктора и нанугавшаго Сесиль какъ своей внѣшностью, такъ и рѣчами. Комната оказалось пустою. Сесиль поискала глазами Ліонеля и, не видя его, подошла къ постели. Откинувъ пологъ, она сейчасъ же увидала печальную правду.