Лионесс: Зеленая жемчужина

Сэр Малуф не нашел сокровищ: несколько серебряных подносов, кубков и блюд, сотня золотых монет и небольшая коллекция безделушек, украшенных гранатами, турмалинами и яшмой, составляли все богатство барона-разбойника. Сэр Пирменс добился больших успехов на ниве утешения вдов и сирот — они отправились искать приюта у родственников. Сэр Тристано вернулся с мрачной вестью: «В развалинах никого не осталось в живых — ни калек, ни старцев.

В подземелье, однако, еще сидят несколько человек — я насчитал восемь заключенных и трех палачей. В казематах так воняет, что я не мог там долго оставаться».

Эйлас ощутил ледяной укол в сердце: «Палачи, говоришь? Что ж, этого следовало ожидать. Тристано, тебе придется еще потрудиться. Возьми с собой несколько человек, не слишком брезгливых, и спустись с ними в подземелье. Освободите узников, а тюремщиков закуйте в цепи. Потом воспользуйся услугами наших новобранцев, — Эйлас указал на бывших дружинников сэра Хьюна. — Прикажи им вынести под открытое небо все пыточные инструменты и приспособления. Мы позаботимся о том, чтобы они больше не находили применения».

Восьмерых заключенных вывели из подземелья; одни хромали или прыгали на одной ноге, опираясь друг другу на плечи, иные шли, будто ступая по осколкам стекла, отзываясь стонами и тихими проклятиями на каждый шаг — им пришлось близко познакомиться с дыбой. Двое вообще не могли ходить, их вынесли на деревянных носилках. На всех узников было страшно смотреть. Одежда их превратилась в лохмотья, покрытые коркой грязи и кала, спутавшиеся волосы тоже напоминали корку, прилипшую к черепу. Шестеро еще способных передвигаться сбились в кучку, исподлобья поглядывая по сторонам — скорее безразлично, нежели боязливо.

Три тюремщика стояли отдельно — угрюмые и встревоженные, они все еще презрительно делали вид, что не имеют отношения к происходящему. Один, тяжеловесный пузатый великан, отличался почти полным отсутствием подбородка и шеи. В отличие от него второй — старик с приподнятыми костлявыми плечами и высоким лбом — мог похвастаться выдающимся подбородком и длинной шеей. Третий, человек не старше Эйласа, бодрился, неубедительно изображая усмешку, и посматривал то на солдат, то на виселицу.

Эйлас тихо обратился к узникам: «Не беспокойтесь, вы свободны. Теперь вас никто не тронет».

Один из заключенных ответил хриплым шепотом: «Теперь? Что такое „теперь“? Время потеряло смысл. Я ничего не помню. Помню, что меня зовут Нольс — только потому, что нужно прятаться, когда зовут. Остальное — сон».

Другой узник, с детским удивлением смотревший на виселицу, указал на нее скрюченным пальцем: «Гляди-ка! Это же сэр Хьюн — висит, качается, как мешок с дерьмом! Подумать только, дохлый барон! Ох, он меня умиляет, как лицо покойной матушки!»

Нольс протянул дрожащую руку в направлении палачей: «А вот наши друзья-товарищи — Гиссис, Нук и Лютон! Они опять будут нас сторожить и пытать?»

«Ни в коем случае! — отозвался Эйлас. — Их повесят — что, пожалуй, для них слишком легкая участь. Сержант! Вздерни трех мерзавцев».

«Подождите! — внезапно покрывшись холодным потом, закричал молодой тюремщик по имени Лютон. — Мы только выполняли приказы! А если б мы этого не делали, десятки других поспешили бы занять наше место!»

«И сегодня они болтались бы в петле вместо вас… Сержант, не мешкай!»

«Аррр! — зарычал Нольс, поддерживаемый хриплыми возгласами оживившихся узников. — А как насчет Черного Трумбо? Он-то почему на свободе? Да еще ухмыляется — прямо кроткий ангелочек!»

«Черный Трумбо? Это еще кто?»

«Вот он стоит, старший лучник сэра Хьюна. Ему больше всего нравится нагайка, она задорно свистит в воздухе. Эй, Трумбо, не прячься за спинами! Почему не подойдешь, не поздороваешься? Ты же, можно сказать, мой закадычный приятель, тебе известен каждый шрам на моем теле! А теперь ты делаешь вид, что со мной не знаком. Как тебе не стыдно?»

Эй л ас смотрел туда, куда показывал Нольс: «Кто из них Трумбо?»

«В кожаном шлеме, с лицом, круглым, как луна. Он-то и есть самый главный палач».

«Трумбо! — позвал Эйлас. — Приглашаю на эшафот. Мне не нужны в армии палачи».

Трумбо повернулся и отчаянно ринулся к ближайшему склону, надеясь взобраться по скалам — но, будучи человеком несколько корпулентным, быстро выдохся. Солдаты оттащили его, проклинающего сквозь слезы всех и вся, на виселицу. Уже через час Эйлас вернулся со своим отрядом в Дун-Даррик.

3

Баронов Южной Ульфляндии снова созвали на совет — на этот раз в Дун-Даррике. По такому случаю над кострами жарились нескольких быков, и король приказал выкатить бочку хорошего вина.

Сегодня прогульщиков не было — явились все феодалы. Они снова расселись за длинным столом, потихоньку переговариваясь, но теперь их настроение заметно изменилось. Мрачные и задумчивые, они выглядели скорее подавленными, нежели дерзкими.