Лёшка

Тропинка, как на снимке, то проступала черными тирешками, то вновь исчезала в белизне минувшей пороши. Впереди фыркнуло. Камилия остановилась и задумалась, вспоминая только что слышанный звук. Птица встрепенулась? Нет, на птицу не похоже. Тогда что же? Память дочери лесника-объездчика подсказала: лошадь! Кто-то ехал ей навстречу. Посторониться и пропустить? А вдруг свой, нужный, тот, с кем они ищут встречи, и знающий новый пароль?

Не посторонилась, а, поправив платок, — как-никак на люди выходит — пошла, не сворачивая.

И за поворотом нос к носу столкнулась с лошадиной мордой. На лошади, как жук на бочке, маленький и черный, сидел мужичок в тулупе. Снял шапку и поклонился, обстреляв Камилию взглядом. Что-то спросил, но не по-русски, и Камилия, не поняв что, высунула язык и заученно промычала в ответ: немая, мол! Подняла ладошки и похлопала по ушам: и глухая тоже! Мужик, кивнув, проехал мимо и вдруг, обернувшись, по-русски, но с акцентом спросил:

— А не знаешь, как проехать с востока на запад?

Ей бы идти, как шла, а она, услышав знакомый пароль, остановилась и, как зачарованная, уставилась на мужика. Но тут же и покраснела со стыда, что попалась. Повернулась, чтобы уйти, но мужик не дал. Поднял лошадь на дыбы и погнал назад. Настиг ее и прижал к скале.

— Глупая, я же свой, — сказал он и льстиво улыбнулся в усы, свисавшие с лица, как вожжи. Вкрадчиво добавил: — Так как же пройти с востока на запад?

У нее не было выхода. Он ведь знал, что она не лишена слуха. А раз прикинулась глухой, могла прикинуться и немой. Играть в молчанку не имело смысла. А заговорить она могла только по-русски. И тем выдать себя как партизанку. В чужой стране с русским языком? Конечно же партизанка! Может, сказать, что она угнанная? Не поверит. Угоняли не в Словакию, а в Германию.

И она решила подыграть мужику.

— Так же, как с запада на восток, — сказала она. — Я провожу вас к своим…

Но мужик не поддался.

— Э, нет, — сказал он, — сперва ты у нас погостишь, а потом нас к своим проводишь…

— Нет, сперва вы… — тянула время Камилия в надежде, что подоспеет Божок.

— Нет, нет, — возражал мужик, — сперва… — и вдруг осекся, глядя поверх Камилии. — Кто-то идет…

— Это наши, — успокоила его девочка.

— А, ваши!.. — Мужик соскочил с лошади и, выхватив автомат, прицелился.

Камилия догадалась, в кого он прицелился, и, как гиря, повисла на дуле автомата.

Два выстрела грянули одновременно: одиночный — из автомата и еще один — из снайперской винтовки.

Но Камилия не услышала ни того, ни другого. Пуля врага без звука погасила сознание. Но и враг не ушел от возмездия. Пуля Божка тут же сразила его насмерть.

Они подбежали, запыхавшись, вскоре после того, как прогремели выстрелы. Божок, словно куклу, поднял Камилию и, прильнув к сердцу, стал слушать, как часы.

— Жива! — крикнул он, и эхо, подхватив его голос, пошло катать по горам: жива… ва… ва… а… а… а…

Но странно, вместо того чтобы ослабеть и погаснуть, эхо вдруг набрало силы и завыло, все усиливаясь и усиливаясь:

Ааа! Ааа!! Ааа!!!

Загремели выстрелы и выдали источник звуков. Снизу, из ложбины, атакуя горы, шли зеленошкурые в касках.

— Каратели! — хрипло сказал Шушуков. — Жаль, что нечем… — и осекся, увидев автомат, на котором крестом лежал убитый.

Взял в руки и, как командир, зараспоряжался: ему, Шушукову, оборону держать, а его бывшему конвоиру Божку, спасая отряд и девчонку, к своим скакать…

И добавил, опасаясь, что Божок не примет жертвы и начнет прекословить:

— У меня на них больше зла, чем у тебя. Я их, черных, нараспашку видел. Во всей фашистской подлости…

Божок и не прекословил, понимая, что лучше не распорядиться. Он всегда был скуп на слезу. Не давал ей выхода. А тут не выдержал. Пустил горючую и, не стыдясь, размазал по щеке.

— Прощай!..

— В добрый путь!..

Божок вскочил на лошадь и принял девочку. Погнал не спеша, оберегая раненую. Отъехав, услышал выстрелы. Сперва редкие, как капли в начале дождя, потом, как град, частые. Шушуков принял бой.

Я, Лешка, рабочий класс Повесть

ПЕРВОЕ ВСТУПЛЕНИЕ В ПОВЕСТЬ

«Я, Лешка, рабочий класс…» Это я пишу, Лешка Братишка, второклассник… Да, если кто-нибудь из вас, читателей, подумает, что Братишка — это прозвище, он ошибется. Братишка — наше родовое имя. Его принес на мою прапрародину мой прапрадедушка. Он был моряк и сражался в Севастополе в прошлом веке. Вот как давно это было! Дедушку ранило чугунным ядром, и он упал как убитый. Но дедушка не был убит. Только контужен. Ему перебило ногу, и он упал без сознания. Брат милосердия положил дедушку на носилки, запрягся в них и ползком потащил в полевой госпиталь. Военный хирург осмотрел дедушку и обнаружил в нем признаки жизни. Дедушку понесли на операцию, а у брата милосердия спросили, кого он приволок. «Братишку», — сказал брат милосердия и ушел в бой собирать раненых.