Лётчики

Андрей готов был сидеть так с ней и давать объяснения хоть сутки, не вставая, но… Он шумно вздохнул — надо было бежать в магазин за покупками.

— Ты посиди, я через пять минут!

Возвратившись из магазина, Андрей ещё в коридоре услышал настойчивый голос Гаврика. «Опять, чёрт, не вовремя припёрся!» Андрей прислушался: Гаврик читал стихи. «Уже успел, собака…»

Гаврик тоже был в парадном костюме. Видно было, что он неспроста надел его. Увидев нахмуренного приятеля, Гаврик сочувственно спросил:

— Ты не в духе? Что с тобой?..

— Так, одна маленькая неприятность.

— Слушай, Андрей, я к тебе по делу: посмотри, как на мне френч сидит. Ребята говорят, что будто мне его перешить нужно. Как ты думаешь?

Гаврик так простодушно смотрел в глаза Андрею, что Маруся поверила. Но Андрей хорошо знал своего друга. Он насквозь видел его коварную душу и наивное притворство.

— Френч как френч… Всё на месте…

— Я ему то же самое говорила, — сказала Маруся.

Гаврик крутился перед зеркалом, то снимая, то надевая ремень:

— А по-моему, пожалуй, лучше перешить, а?

Андрей ненавидел сейчас приятеля от всей души. «Дать бы тебе по шее раза два, не захотел бы и перешивать!»

Гаврик читал стихи, шутил, и всё у него выходило как-то к месту, ладно, у Андрея же всё получалось до обидного неестественно. Как ему хотелось остаться с Марусей наедине, поговорить, рассказать, но Гаврик не уходил. Хотя обыкновенно в подобных положениях они всегда мирились и без всяких страданий уступали друг другу, но тут было не то. Маруся держалась просто, но Андрею казалось, что она слишком много внимания уделяла приятелю. «Стихи, например, могла б и не хвалить…»

Гаврик наседал, нахваливал её посадки, мягкость и решительность боевых разворотов, — он бил наверняка. Андрей зло разливал чай. Маруся рассказывала о школе. Первое время ей было очень трудно. Строй. Караульная служба.

— Да и у ребят нужно было авторитет зарабатывать. Сажает кто-нибудь машину, и плохо. Разговоры: «Кто это так мажет?» Тут же готовый ответ: «Кто же, как не она!» А я тут же сзади, на земле стою… И столько в этом слове «она» презрения и глупого, незаслуженного мужского превосходства, что готова была, кажется, наброситься на обидчика и бить его, и кусать, и царапать!..

— Смотрите, какая!.. Ничего, зато потомство будет знать, как первые женщины пробивали себе дорогу в небо…

— Потом я поняла, что это ребята так, беззлобно: такая дружба завязалась, ни разу не дали почувствовать, что я девчонка. А когда меня по успеваемости перевели в ускоренную группу на боевую машину, тут уж и совсем дело на лад пошло. Тут уж я ребятам крутила хвосты, по специальности!

— По какой специальности?

— Общественные дисциплины. Я руководила кружком политической грамотности повышенного типа.

И зардевшись, Маруся взглянула на Андрея, как бы ища у него одобрения: несмотря на свои успехи, она считала его гораздо опытнее, умнее себя, и в этом взгляде Андрей увидел ту, прежнюю Марусю, которую он выносил в своём сердце и без которой, он понимал, жизнь его теперь будет невозможна. Присутствие Гаврика теперь стало особенно нетерпимо. Андрей вспомнил о Савчуке. Одевшись, он вышел и позвонил ему из штаба по телефону.

— Савчук?

— Я!

— Говорит Клинков! Слушай, Савчук, будь другом, выручи!.. Понимаешь, сидим в комнате трое: я, Нестерова и Гаврик. А у нас разговор… Ну, мешает… Одним словом, что тебе говорить, ты человек понимающий, вызови там будто по делу!

— Ладно, — охотно согласился Савчук.

Довольный выдумкой, Андрей вернулся домой. Ждать пришлось недолго: минут через двадцать в комнату вошёл вестовой и передал Марусе записку:

— Вас секретарь ячейки просит зайти!

— Кого, кого?! — Андрей взял из рук посыльного записку. — Тут несомненно произошла ошибка.

— Не знаю, приказано передать командиру Нестеровой…

Гаврик подал Марусе шинель:

— Я вас провожу!

С досады Андрей набросал в стакан шесть кусков сахару. И главное, он не знал: ошибка тут или подстроено?..

37

Савчук предложил Марусе присесть. Он мельком глянул на её рукав, где легко раскинул серебряные крылышки авиационный трафарет, и тяжело вздохнул.

— Товарищ Нестерова, какую работу вы можете нести по общественной линии?

— Могу, — сказала Маруся серьёзно, глядя в полураскрытый рот секретаря: на его простодушном лице ясно отражалось восхищение, — могу руководить кружком политграмоты, могу работать в стартовке. Я рисую.

— Что ты, что вы говорите? — поправился Савчук: он хотел с ней заговорить на «ты», но её лётный авторитет давил его. — Вот счастье! Нам как раз не хватает таких людей. Очень рад! Я сейчас согласую этот вопрос с комиссаром — и можете приступать. Значит, затоптано: вы руководите кружком и работаете по печати.

— Не много ли будет сразу две нагрузки?

— Нет, основное — кружок, а там будете по свободе. Там у нас товарищ Гаврик. Поэт. Стихи сочиняет. Хороший поэт: на любой случай может сочинять.

— Серьёзно?..

— А вы попросите…