Лёвушка и чудо

Но эта строгость, это самоустроительное безумие по-своему объяснимы. Старый князь был намерен насадить на месте Ясной земной Эдем. Здесь им был намечен прямо на земле наведенный круг спасения. Точнее, квадрат; князь насаждал пространство: квадрат и от него — вверх к небесам — куб.

Петербургское усилие; девиз — спастись из финской хляби, подняться над древним иноверующим, языческим материком.

То есть мания идеального проектирования, имеющая сотериологическую подоплеку, охватила это место задолго до появления Лёвушки.

От первого Николая пошла здешняя спасительная геометрия; начертились, расправились, встали на пологом холме классические фигуры света.

Нет, они только провиделись; эмблемой места оставался темный волглый лес.

Сразу же о храмовом сюжете, важнейшем для Толстого: старый князь был известный фармазон, вольтерьянец, отрицатель официальной церкви. В свой идеальный проект он не включил домового храма и потомкам запретил строить его в усадьбе.

Его завет был выполнен: в Ясной Поляне нет храма.

По убеждению князя, самое пространство, верно обустроенное, должно было стать незримым храмом, нетленным помещением души. Это подвигало его к соблюдению масонских обрядов самых замысловатых. Кресты на земле чертились непременно, первокамни в основаниях домов кропились росяною водой (как минимум — это к рассуждению о храмовом перекрестии сводов в нижней комнате флигеля). Все совершалось по часам, по календарю французского издания, с единорогами, крылатыми детьми, мудрецами в рогатых шапках, колоннами, увитыми плющом, с корзинами вместо капителей наверху. Все это на фоне неба, полного звезд. Звезды в календаре были расставлены по чертежу.

Сложность княжеских рецептов привела к тому, что за двадцать лет, в которые совершался опыт по обустройству земного рая, в центре холма на месте главного дома был возведен только первый этаж.

Проект унаследовал второй Николай, зять старого князя Волконского, отец Лёвушки — Николай Ильич Толстой (1794–1837).

В романе «Война и мир» — Николай Ильич Ростов.

Литературный портрет второго Николая оказался не вполне верен.

Возможно, потому, что второй Николай был не так ярок, как первый. Или потому, что Толстой не захотел прямо писать портрет отца, которого очень любил и оттого не решился выложить на бумагу свои сокровенные чувства.

Или потому, что именно такой Николай Ростов потребовался Толстому из композиционных соображений. В сравнении с отцом литературный Николай грубоват, немного солдафон и пламенный защитник правительства; реальный Николай Ильич был в этом смысле его прямой противоположностью. Возможно, брутальный, земной Николай Ростов был нужен для контраста с княжной Марьей — идеальным, возвышенным созданием, в котором Толстой повторял, как мог, образ матери. Матери он не помнил и оттого без страха писал в «Войне и мире» ее идеальный портрет; отца помнил хорошо, с его плюсами и минусами, — это могло мешать ему в идеальном семейном сочинении.

Скорее всего, все причины сказались: Николай Ростов вышел не слишком похож на Николая Толстого.

Но вот важное сходство: оба они честные, помнящие о своем долге сыновья и зятья. Оба наследуют отцовские долги, выплачивают их и постепенно восстанавливают имение.

В жизни второй Николай совершает важнейшее дело: достраивает незаконченный первым Николаем дом-храм в Ясной Поляне.

В этом состояло его участие в оформлении Ясной как некоего сакрального места; сам он, наверное, об этом не задумывался. Хотя он был масон, но все же не столь горячий и последовательный, как его тесть.

Дело второго Николая было просто: довести строительство до конца.

Строительство далось Николаю Ильичу в финансовом смысле очень нелегко. Второй и третий этажи дома-храма он возводит в дереве, которое затем штукатурит «под камень».

Его можно назвать архитектором, по крайней мере потенциальным: до перехода в военную службу (1811 год) второй Николай проходил курс в архитектурной школе при экспедиции Кремлевского строения. Школу в свое время организовал знаменитый московский зодчий Матвей Казаков. Позже ею руководил его сын Матвей Матвеевич. Второй Николай был знаком с ним — знаком с Кремлем: здесь это представляется важным.

Кремлевское строение: это можно понять как метафору. Николай Ильич был человеком прочного личного строения.

Он участвовал в войне с Наполеоном, только не в России, не в двенадцатом году, а позже, в Европе. Попал в плен, где пробыл довольно долго. Денщик его, в том же плену побывавший, прятал хозяйское золото в сапоге. Он изранил ногу, но золото сохранил, и потом они славно пожили в Париже после победы.