Липовый чай (Повести и рассказы)

Лика нажала рычажок телефонного аппарата. Но все равно она знала, что происходит сейчас там.

— Как тебе это нравится?.. — возмущается Ийка, услышав короткие гудки.

— Очень нравится, — говорит Садчиков там, на другом конце города.

— Нет, — сказала Лика здесь, — нет. Мне это не нужно. Я этого не хочу. Я знаю, что этого не будет.

На что маленький внутренний бес усмехнулся многозначительно, хотя и промолчал. Лика сделала вид, что беса не заметила, взяла из ящика письменного стола сберкнижку и вышла из дома.

Яркая толпа мозаично перемещалась по солнечным тротуарам, нарастала у лотков с мороженым и ранними ягодами, у кинотеатров и магазинов. Лике казалось, что по тротуарам идут не отдельные люди, а течет единая живая масса, как едино текут из помпы вода и песок на очищаемой городской речке, что здесь нет отдельных судеб и лиц, а есть одна судьба и одно лицо. И когда на перекрестке за мостом взвыла сирена «скорой помощи», Лика отметила это, по сути дела, равнодушно, но обвинила, не замечая подстановки, в равнодушии всех остальных, а не себя. В единое лицо живой уличной массы это происшествие не внесло, в общем, никаких изменений, не нарушило ни солнечно-ярких нарядов, ни общего хорошего настроения. Просто на миг в теле массы образовалась крохотная брешь, но ни боли, ни огорчения в едином теле это не вызвало, брешь мгновенно заполнилась, вслед за «скорой» уехала и милицейская машина.

Но Лике не захотелось быть соучастницей равнодушия, ей хотелось огорчиться происшедшим, и она протестующе свернула в скверик. И с удовольствием отметила, что никто, кроме нее, не свернул в сторону, никто, кроме нее, не сел на скамейку среди пыльных кустов сирени, чтобы подумать о чем-то важном, никто не помолчал из-за увезенного на скорой помощи всем незнакомого человека, которого, вполне возможно, ее коллеги добросовестно соберут и заштопают и снова пустят в оборот… Она не без удовольствия подумала о своей обособленности от всех, подчеркнуто подумала о своей чуждости неуязвимому сердцу миллионного города, о своей, несколько запоздалой, сентиментальности, но, забывшись, ослабила удобный поводок, на котором прогуливались ее мысли, и под скользким сентиментальным покровом натолкнулась на твердое ядро привычной черствости.

Она замигала, будто заметила что-то неожиданное и не слишком приличное, и тут же незаметно и вполне естественно перескочила мыслью на другое, обнаружила в своей руке размякший вафельный стаканчик с мороженым, опустила его в заплеванную урну и встала.

Получив в сберкассе деньги, Лика взяла такси, хотя в это время можно было свободно попасть на автобус.

Она предпочла заднее сиденье. Шофер оглянулся и сказал, что впереди лучше. Она отрицательно качнула головой, а шофер спросил, куда она и зачем, и как зовут, и где работает, и смотрела ли она вчера футбол, и хорошо бы сейчас куда-нибудь в Сочи, неужели она не хочет в Сочи?

— Я хочу помолчать, — недружелюбно ответила она шоферскому затылку.

Шофер удивился. У нее неприятности? Тогда ее нужно разговорить, уж он-то знает, что нужно, сейчас строят новую дорогу, им придется в объезд, потрясающе, как разросся город, он тоже получил новую квартиру, и даже есть телефон, и на прошлой неделе они купили цветной телевизор.

— Обратно, — сказала Лика шоферскому затылку.

— Что? — не понял шофер.

— Поезжайте обратно, — повторила Лика.

Шофер взглянул на нее, буркнул не очень разборчивое, с визгом крутанул машину в развороте, но молчать больше минуты не смог, он, например, когда настроение не очень, натирает в новой квартире полы, у них ведь паркет, так жена приноровилась портить ему настроение нарочно, он с работы, а обеда нет, человеку с работы обед нужен, а жена говорит — она тоже с работы, и как там дело насчет равноправия, и приходится готовить самому, но он всегда пересаливает, а пересоленное это уже не еда, со злости он начинает мыть посуду, а от посуды до полов — рядом. Ей куда, прямо или на остановку?

— Прямо на остановку, — сказала Лика в ненавидимый затылок.

На остановке стояло три свободных машины. Лика выбрала самую мрачную шоферскую физиономию, она оказалась второй, и села. Передний шофер возмутился, сказал, что сначала его очередь, что пассажиры не соблюдают никакого порядка, что так, конечно, ничего не заработаешь, это не по-товарищески и вообще безобразие. На все это Лика и мрачный шофер непроницаемо молчали и ждали минут пять, пока передний таксист получит пассажира и уедет. После этого Ликин шофер плавно тронул с места, красиво влился в ряд движения, его машина была бесшумна, ничто в ней не тарахтело и не прыгало, и казалось, что человек тут ни при чем, машина сама несется легко и мягко, ей нравится ехать и быть здоровой. Лика с улыбкой взглянула в лицо шофера, отражавшееся в зеркальце, шофер тоже в зеркальце понял, что Лика оценила и его машину, и его езду, и улыбнулся, и между ними установилось доброжелательное молчание друзей.