Липовый лифт

Консьерж улыбнулся Бодлерам, которые внимательно следили, как он подошел к дверям лифта, открыл бутылочку с клеем и нанес на одну из дверей густое круглое пятно. Приложив к нему деревянную звезду, он прижал ее пальцем, чтобы она как следует приклеилась. Но не такое уж это завлекательное зрелище — смотреть, как на дверь лепят украшения. Поэтому Вайолет и Солнышко очень скоро вернулись к своему завтраку и проблемам, связанным с исчезновением Гюнтера. Один только Клаус продолжал упорно глядеть туда, где трудился над украшением вестибюля консьерж. Он не отвел глаза от лифта, даже когда клей высох и консьерж вернулся на свой пост у верхней двери. Клаус во все глаза смотрел на океанскую диковинку, которая теперь была плотно прикреплена к двери. После утомительных утренних поисков в огромном пентхаусе и вконец изнурившего их ползания на цыпочках и подслушивания под дверьми на лестнице, Клаус вдруг понял, что консьерж прав. Ни один мускул не дрогнул в его лице, когда он догадался, что решение находится у него прямо перед носом.

Глава седьмая

Когда давно знаешь человека, постепенно сживаешься с его особыми и только ему свойственными привычками и реакциями. Так, например, Солнышко Бодлер уже несколько лет знала свою сестру Вайолет и привыкла к ее манере — подвязывать лентой волосы, чтобы они не лезли ей в глаза, когда она что-то изобретает. В течение стольких же лет Вайолет знала Солнышко и тоже привыкла к ее манере произносить слово «Фрейджип», когда она хотела задать вопрос «как вы можете в такое время думать о лифтах?». Обе сестрички Бодлер были хорошо знакомы со своим братом Клаусом и знали его манеру не обращать внимания на то, что делается вокруг, когда он напряженно о чем-то думает, что и происходило в момент нашего повествования, когда время было уже далеко за полдень.

Швейцар продолжал настаивать на том, что дети не могут вернуться в пентхаус, и поэтому вся троица уселась на нижнюю ступеньку дома 667 на Мрачном Проспекте, дав отдых усталым ногам, и принялась есть то, что они принесли с собой. Бодлерам не приходилось столько бегать с той поры, как Олаф — тогда он был в своем предыдущем обличье — заставлял их сотни и сотни раз бегать по кругу, что входило в его хитроумный план украсть их наследство. Как хорошо, когда сидишь, закусываешь и спокойно ведешь беседу. Вайолет и Солнышку давно не терпелось поговорить о таинственном исчезновении Гюнтера и о том, что можно сделать, чтобы его отыскать. Но Клаус почти не принимал участия в их разговоре. Когда сестры спросили его напрямик, что он думает о планах Гюнтера, он промямлил что-то маловыразительное, так что Вайолет с Солнышком решили оставить его в покое вместе с его идиосинкразией, а сами сидели и тихонько разговаривали до того момента, когда консьерж ввел в вестибюль Джерома и Эсме.

— Хеллоу, Джером, хеллоу, Эсме, — приветствовала их Вайолет.

— Третчев! — крикнула Солнышко, что означало: «Добро пожаловать домой!».

И даже Клаус пробормотал что-то не совсем внятное.

— Какой приятный сюрприз встретить вас здесь, — сказал Джером. — Гораздо легче будет одолеть эти лестницы в компании очаровательных молодых людей.

— К тому же вы поможете отнести наверх ящики с содовой. Они у двери снаружи, — сказала Эсме. — Теперь хотя бы я буду спокойна, что не обломаю ногти.

— Мы будем только рады помочь вам нести наверх ящики, — сказала Вайолет. — Но консьерж говорит, что нам не велено возвращаться в пентхаус.

— Не велено? — Джером нахмурился. — Что все это означает?

— Миссис Скволор, вы дали мне особое указание не пускать детей в пентхаус, — сказал консьерж. — По крайней мере до того, как Гюнтер покинет здание.

— Что за чушь! — возмутилась Эсме. — Гюнтер покинул пентхаус вчера вечером. Какой из вас консьерж после этого?

— Я актер по профессии, — ответил консьерж, — но вполне способен исполнять данные мне инструкции.

Эсме посмотрела на него в упор взглядом, которым она, очевидно, смотрела на своих клиентов, давая им финансовые советы.

— Инструкция изменилась, — сказала она. — Согласно новой инструкции вы обязаны беспрепятственно пропустить меня и близнецов в мою семидесятиспальную квартиру. Ну как, дошло, комедиант?

— Дошло, — сразу сникнув, покорно ответил консьерж.

— Отлично! — Эсме повернулась к детям. — Поторопитесь, дети, — сказала она, — Вайолет и… как тебя там, возьмите по ящику, а Джером понесет остальное. От бэби, как я понимаю, толку мало, но это можно было предвидеть. А теперь давайте двигаться.