Лир

Подайте Христа ради! Я не преступник, не судья мне выколол глаза. Подайте Христа ради.

КРЕСТЬЯНИН, его ЖЕНА и СЫН подходят к нему.

Крестьянин. День добрый, отец. (Смотрит на чашку. Сын делает жест отрицания) У нас пока нет для тебя ничего. Мы народ бедный, безземельный. Тут вот со мной жена моя, сынишка.

Лир. А можно мне передохнуть в вашем доме, я так устал.

Крестьянин. Был бы дом, и пригласили бы, и накормили, да только дома-то и нету. Как все вышло-то, господин хороший; когда старый король свихнулся, сюда мно-ого народу нашло. Король, он землю по обе стороны от стены освободил, тогда еще. А земля была — что масло. Ну мы ее и запахали, построились в общем.

Жена. А теперь они опять стену строят, власть-то переменилась.

Крестьянин. Ну, ребята пришли, солдаты, и с землицы-т' нас погнали. Теперь сгоняют всех в работные лагеря, чтобы стену, значит, строить. Так что нам бы поторапливаться, а то местов не будет.

Жена. И баб тоже, всех берут.

Крестьянин. А сынишку-т', вот, в солдаты определяют.

Жена. Там ему одежу справят, кормить тоже будут.

Лир. Но его же убьют в армии.

Жена. Ну, не всех ведь убивают-то.

Сын. Будет болтать. Солнце, вон, садится совсем. Идем, идем.

СЫН уходит.

Жена. Идем, идем, сынок.

КРЕСТЬЯНИН и ЖЕНА уходят за сыном следом

Лир. Я научился переносить слепоту, и не жаловаться, но я никогда не научусь переносить это. (Зовет) Дети мои! Эй!

ЛИР падает на колени.

Жена. (за сценой) Старичок-т' совсем упал.

Вбегают КРЕСТЬЯНИН, его ЖЕНА и СЫН

Лир. Я король! Я стою перед этой стеной на коленях. Сколько жизней я здесь положил? Идите. Идите куда хотите. Идите хоть на край света. Бегом бегите. Я с места не двинусь, пока вы не уйдете.

Жена. Вставай, дедушка.

Лир. Я слышал ваши голоса. Я никогда не видел в жизни человека бедного! Вы взяли у меня слишком много жалости, а если жалости не станет, я умру от скорби.

Сын. А дед-то, видать, большой фокусник.

Лир. Они одевают вас, они вас кормят — вы поэтому перестали видеть? Всякая жизнь ищет, где ей укрыться. Волк, лиса, лошадь, — они сбежали бы, они сохранили рассудок. Почему вы бежите мясникам навстречу? Почему?

Сын. Ладно, в лагере увидимся.

СЫН КРЕСТЬЯНИНА уходит.

Жена. Он сам хочет жить по-хорошему, дедушка, и своей головой.

Крестьянин. Эх, бедный. Ежели его куда привести, так они его прибьют, да и на цепь посадят. Пускай он лучше тут остается, он в полях-т' небось как дома. Пускай несет свой крест с миром.

КРЕСТЬЯНИН и ЖЕНА уходят.

Лир (с трудом поднимается на ноги) Люди губят себя и уверяют, что это их долг? Но так же нельзя! Разве можно так обращаться с людьми? Корделия сама не ведает, что творит! Я должен ей сказать — написать.

Призрак. Нет, нет, нет! Они никогда не слушают!

Лир. Но я не могу молчать! О, глаза мои! Я плакал, и раны опять открылись! Опять идет кровь! Быстрее, быстрее, помоги мне! Глаза мои, мои глаза! Я должен остановить ее, пока не умер!

ЛИР ковыляет со сцены прочь, опираясь на руку Призрака.

Акт 3

Сцена 1

Дом Сына Могильщика. Вид у него обветшалый, но явно жилой. Сцена ненадолго остается пустой. Входят ТОМАС и ДЖОН.

Томас (зовет) Мы вернулись! (Счастливо потягивается, зевает) Все кости трещат.

ДЖОН достает ведро воды из колодца, моется. Из дома выходят СЬЮЗЕН с ЛИРОМ. ТОМАС обнимает ее.

Сьюзен. Что, много было работы?

Лир. Есть новости из деревни?

Томас. Нет.

Лир. Никаких? (Томас ведет Лира к скамейке) Корделия должна была ответить на последнее мое письмо. Оно было сильнее прочих, я думал, уж на это она непременно должна ответить -

Томас. (успокаивает его) Я знаю, знаю.

Джон. Я ужинать буду в деревне, у родителей моей девчонки.

Сьюзен (она слегка задета) Что ж ты раньше не сказал. (Томасу) Сейчас, почти готово.

Томас. Я с голоду сейчас помру.

СЬЮЗЕН с ТОМАСОМ уходят в дом. ДЖОН выплескивает воду. Входит МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК. Он весь в грязи, оборван и напуган.

Маленький человек. Я тут — искал кой-кого. Вы нам водички не дадите?

ДЖОН кивает на кувшин у колодца. МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК шумно пьет.

Джон. Ты сбился с дороги.