Лирика

В саду, где пела радиола,
Где танцевали «Вальс цветов»,
Все глуше дом у частокола,
Все нелюдимей шум ветров.

Улыбка лета так знакомо
Опять сошла с лица земли!
И все уехали из дома
И радиолу увезли…

На огороде с видом жалким,
Как бы стыдясь за свой наряд,
Воронье пугало на палке
Торчит меж выкопанных гряд.

Порой тревожно – не до шуток! —
В рассветном воздухе седом
Мелькнет косяк последних уток
Над застывающим прудом.

Вот-вот подует зимним, снежным.
Всё умирает… Лишь один
Пылает пламенем мятежным —
Наследник розы – георгин!

‹1970›

Конец

Смерть приближалась, приближалась,
Совсем приблизилась уже, —
Старушка к старику прижалась,
И просветлело на душе!

Легко, легко, как дух весенний,
Жизнь пролетела перед ней,
Ручьи казались, воскресенье,
И свет, и звон пасхальных дней!

И невозможен путь обратный,
И славен тот, который был,
За каждый миг его отрадный,
За тот весенний краткий пыл.

– Все хорошо, все слава богу… —
А дед бормочет о своем,
Мол, поживи еще немного,
Так вместе, значит, и умрем.

– Нет, – говорит. – Зовет могилка.
Не удержать меня теперь.
Ты, – говорит, – вина к поминкам
Купи. А много-то не пей…
А голос был все глуше, тише,
Жизнь угасала навсегда,
И стало слышно, как над крышей
Тоскливо воют провода…

‹1970›

Судьба

Легкой поступью,
                          кивая головой,
Конь в упряжке
                        прошагал по мостовой.
Как по травке,
                     по обломкам кирпича
Прошагал себе, телегой грохоча.
Между жарких этих
                              каменных громад
Как понять его?
Он рад или не рад?
Бодро шел себе,
                         накормленный овсом,
И катилось колесо за колесом…
В чистом поле
                      меж товарищей своих
Он летал, бывало, как
                                  весенний вихрь,
И не раз подружке милой на плечо
Он дышал по-молодому горячо.
Но однажды в ясных далях сентября
Занялась такая грустная заря!
В чистом поле,
                       незнакомцев веселя,
Просвистела,
                    полонив его,
                                        петля.
Тут попал он, весь пылая и дрожа,
Под огонь ветеринарного ножа,
И поднялся он, тяжел и невесом…
Покатилось
                  колесо
                             за колесом.
Долго плелся он с понурой головой
То по жаркой,
То по снежной мостовой,
Но и все-таки,
                     хоть путь его тяжел,
В чем-то он успокоение нашел.
Что желать ему?
Не все ли уж равно?
Лишь бы счастья
Было чуточку дано,
Что при солнце,
                        что при дождике косом.
И катилось
                 колесо
                           за колесом.

‹1970›

Что вспомню я?