Лирика

В парке смотрит голубое око,
отражая небо голубое,
озеро, прозрачное такое,
что порой, мне чудится, я вижу:
на зеркальной, трепетной странице
отразившись, мысль моя искрится.

На воде, цветком раскрывшись белым,

озера душа живая — лебедь:
смотрит человечьими глазами,
словно принц, изящно-величавый,
крылья белой лилии белее,
клюв как пламень, скорбно-гордой шеи
царственный изгиб; он — воплощенье
белизны и нежности, он — лебедь!..

От его движений величавых

веет колдовским очарованьем:
спрятанная в лилию гвоздика,
пахнущая тайной и призывом…
Белых крыльев взмах меня смущает,
словно чьи-то жаркие объятья…

Клюв его горит в моих ладонях,

как ничьи уста не пламенели,
голова его ко мне склонилась
с нежностью, неведомой досель мне;
кто еще так сострадал, внимая
горестям моим, моим надеждам, —
нахожу я в сердце лебедином
больше нежности, чем в человечьем…

Как рубин, сверкающий в короне,

клюв его ко мне влечется жадно,
и рубиновый горячий отсвет
полон сокровенного желанья…

Воду пьет он из моих ладоней,

в клюве огненном вода пылает,
и всем телом к лебедю тянусь я,
и меня сжигает этот пламень.

Днем я с ним не расстаюсь, и часто

вижу я во сне его, ночами…
И порой мне чудится, что лебедь
со своими гордыми крылами,
странным, словно человечьим, взором,
с клювом, опаляющим, как пламень,
он, скользящий по озерной глади, —
мой возлюбленный, мой долгожданный.

К озеру иду я голубому,

лебедя зову, с ним говорю я,
мне в ответ молчанье, словно роза,
расцветает в лебедином клюве,
но без слов его мне внятен отклик,
мы без слов с ним говорим друг с другом…

И порой я вся — душа сплошная,

а порой я вся — сплошное тело…
Мне на грудь склонившись, застывает,
словно мертвый, белоснежный лебедь…
На отзывчивой, зеркальной глади
озера, прозрачного такого,
что на нем, как на листе бумаги,
вижу мысль свою запечатленной,
белый лебедь, словно красный пламень,
и как смерть бледна я и безмолвна.

Средневековье