Лирика

Пророчишь, горькая, и руки уронила,
Прилипла прядь волос к бескровному челу,
И улыбаешься – о, не одну пчелу
Румяная улыбка соблазнила
И бабочку смутила не одну.

Как лунные глаза светлы, и напряженно

Далеко видящий остановился взор.
То мертвому ли сладостный укор,
Или живым прощаешь благосклонно
Твое изнеможенье и позор?

1921

«Я гибель накликала милым…»

Я гибель накликала милым,
И гибли один за другим.
О, горе мне! Эти могилы
Предсказаны словом моим.
Как вороны кружатся, чуя
Горячую свежую кровь,
Так дикие песни, ликуя,
Моя насылала любовь.

С тобою мне сладко и знойно,

Ты близок, как сердце в груди.
Дай руки мне, слушай спокойно,
Тебя заклинаю: уйди.
И пусть не узнаю я, где ты.
О Муза, его не зови,
Да будет живым, не воспетым
Моей не узнавший любви.

1921

«Долгим взглядом твоим истомленная…»

Долгим взглядом твоим истомленная,
И сама научилась томить.
Из ребра твоего сотворенная,
Как могу я тебя не любить?

Быть твоею сестрою отрадною

Мне завещано древней судьбой,
А я стала лукавой и жадною
И сладчайшей твоею рабой.

Но когда замираю, смиренная,

На груди твоей снега белей,
Как ликует твое умудренное
Сердце – солнце отчизны моей!

1921

Лев Николаевич Гумилев.

Анна Ахматова. Лето 1936 г.

Лев Гумилев. 1950-е годы.

ГОЛОС ПАМЯТИ

Мир – лишь луч от лика друга,

Все иное – тень его.

Н. Гумилев

«Широко распахнуты ворота…»

Широко распахнуты ворота,
Липы нищенски обнажены,
И темна сухая позолота
Нерушимой вогнутой стены.

Гулом полны алтари и склепы,

И за Днепр широкий звон летит.
Так тяжелый колокол Мазепы
Над Софийской площадью гудит.

Все грозней бушует, непреклонный,

Словно здесь еретиков казнят,
А в лесах заречных, примиренный,
Веселит пушистых лисенят.

1921

«Почернел, искривился бревенчатый мост…»

Почернел, искривился бревенчатый мост,
И стоят лопухи в человеческий рост,
И крапивы дремучей поют леса,
Что по ним не пройдет, не блеснет коса.
Вечерами над озером слышен вздох,
И по стенам расползся корявый мох.

Я встречала там

Двадцать первый год,
Сладок был устам
Черный, душный мед.

Сучья рвали мне

Платья белый шелк,
На кривой сосне
Соловей не молк,

На условный крик

Выйдет из норы,
Словно леший дик,
А нежней сестры.

По полю бегом,

Через речку вплавь,
Да зато потом
Не скажу: оставь.

«Тот август, как желтое пламя…»