Лирика

Девушка, не в мраморе паросском,
Не в граните вековечных скал —
Я в земле румынской отыскал
Твое тело, пахнущее воском.

Я нашел тебя в прохладной глине,

В рыжем крутояре над рекой,
И размял умелою рукой
То, что примет образ твой отныне.

Для зрачков я взял цветы вербены,

Для бровей — пионов лепестки,
Для ресниц — колючие ростки
Трав, обрызганных соленой пеной.

Вдохновляясь амфорой античной,

Стан лепил я, чудо красоты,
Замедляя жаркие персты
На окружьях груди эластичной.

Не мечтая о большом, о многом,

Я одним желаньем был томим,
Чтобы стала трепетом твоим
Сладость мук, дарованных мне богом.

Девушка, хоть мы теперь едины,

Но тебя навек я потерял.
Почему, когда тебя ваял,
Для горшков я не оставил глины?

ОСЕНЬ

Опять пустынным парком бредем мы, как бывало,
Охапки листьев осень в аллеях разбросала.
У старого фонтана, где ангел поднял чашу,
Садимся молчаливо мы на скамейку нашу.

Рука ее тихонько скользнула мне на плечи,

Но сердце бьется ровно, ему ответить нечем.
Уйдя в себя, на ощупь, как музыкант незрячий,
Напев найти хочу я, что навсегда утрачен.

Глаза ее глазами хотел бы приласкать я,

Но взгляд не оторвется от легких складок платья;
Хочу погладить пальцы — трепещущие птицы,—
Но не дано и в четверть моим желаньям сбыться.

Кровавых тучек стадо закат сгоняет ранний…

В глазах ее сверкнули слезинки пониманья.
Обнять бы, поцелуем ее утешить, что ли…
Но с плеч покатых руки упали против воли.

А мне ведь так хотелось, как прежде, в час заката,

Губам любимым лоб свой подставить виновато
И снова вызвать к жизни, хоть на одно мгновенье,
Лугов росистых свежесть и вешних вод бурленье!

Но вот и ночь: желанной она была когда-то,—

Теперь луна и звезды истерты и помяты,
Как старое оружье, что над тахтой моею…
И молча, как чужие, уходим прочь мы с нею.

МЕЖ ДВУХ НОЧЕЙ

В земле сырой жилище я выкопал лопатой.
И только дождь снаружи. Лишь ветер бесноватый.

Жилье себе я вырыл в подземной черной стуже.

Лишь ветер бесноватый, и только дождь снаружи.

Из хмурой ямы землю я выбросил в окно.

За синею завесой в земле совсем черно.

Земля у темных окоп, а если пригляжусь,—

Вершину мира вижу, где плачет Иисус.

Я долго прорывался, упорно, без конца —

Сквозь каменные мощи небесного Отца.

Сквозь все тысячелетья спустился я с вершины,

И стал внезапно страшен в земле приют пустынный.

Я вновь хотел подняться, преграды превозмочь…

Звезда сияла в небе. Чернела в небе ночь.

НАДПИСЬ НА ДВЕРИ