Лирика

Бывало, Тинка,
Как солнце, вдоль столов плыла твоя корзинка;
Качались над бедром гвоздики — сгустки крови,
И желтых глаз снопы, и снежные их брови…
На грудь твою, на два тугих плода,
Завороженные, глядели господа —
Стройнее делались, когда входила ты.
— Кому цветы? Невестины цветы!..

Эх, Тинка, Тинка! Не Настасе

Все твои пальцы кольцами украсил.
Мониста, серьги, туфли — всё не он,
Хоть насмерть был в тебя влюблен…

Кто ж мял твое эбеновое тело,

Чья жажда пробудить твой вздох сумела,
Чью щедрость ты взяла в залог того,
Чтоб царское твое познал он существо?

Ответь, кем сорвана была твоя рубашка?

Кто обхватил тебя — и ласково и тяжко?
На чьих руках, на чьих горячих лапах
Остался твой табачный нежный запах?
Чей пыл, тебя лишая сил,
Всю вдруг обжег — и до костей пронзил?

Но что ему! Не он попал в тюрьму…

Сказать не захотела никому,
С кем спелась, ночь за ночью продавая,
Ты, девка, пахнущая ландышами мая.

Кто виноват — не ты ли? —

В том, что Настасе осудили,
Хоть только раз ему пронзить тебя пришлось,
Но всем ножом, насквозь!

МЕРТВЕЦЫ

Последний исход
Покойников новых из мрачных ворот.
Их десять, — и парами, в ряд,
Прижавшись друг к другу, лежат.
Гробов теснота…
Без слез родных, без молитв, без креста
Несут их в морозном тумане,
Луны потревожив сиянье.

Из списков изъяли

Уже отошедших в пустынные дали.
А мертвые руки в ночной темноте
На голом лежат животе…

Впервые не чувствуют голода вечного,

Застывшим уже не страшны холода.
Все язвы кровавые будут залечены
Теперь в небесах навсегда.

Тюремщик проверит ужасную ношу,

Покойников молча считая впотьмах.
Все кажется мертвым — застывшая лошадь
И хмурый возница с вожжами в руках…

Счастливый вам путь, отдыхайте, усопшие!

Добрей вам могила покажется общая,
Чем вас осудившее царство господ,
Чем старый священник, что к вам не придет.

Старайтесь быстрей обойти

Преграды на темном пути,
Ведь завтра, а может быть, даже сейчас,
Лишь звезды взойдут восковые, светясь,
Предстанете в царстве ином —
Пред новым судом…

СЛОВО