Лирика рубинового шефа

Не люблю я конкурсы и не жду удачу. Я пишу, что хочется без любви подачек. Долго, очень долго неизвестность тянется, я привыкла к этому, этим мир мой славится. Надоело с вордом спорить из-за слов, очень он не русский, ворд – он кто таков? Надоело двойки ставить просто так, не люблю оценки, я в них не мастак. Остаюсь в сторонке, там пишу с душой, но к моей колонке интерес большой. После же общения – исчезает стих, будто бы простуда, и стишок мой: чих. Брошу я микробы их рецензий – ком, от переговоров станешь словно гном.

Мать, посмотрев на тайную награду дочери после поэтического конкурса, тихо заплакала:

– Нина, отдай свою награду назад в туристическую фирму. Умоляю, верни!

 Дочь удивленно посмотрела на мать:

– Мама, ты в своем уме? Я нигде не была дальше Клина, Коломны и Суздаля! Могу я поехать в другую страну!

– Дочь, у тебя нет заграничного паспорта!

– Есть у меня заграничный паспорт, я его летом сделала. Эдик делал себе паспорт, и я сделала себе.

– И мне ничего не сказала? Могли бы вместе сделать!

– Мама, и ты бы поехала к финским оленям на Новый год? А я поеду туда, где лето.

– Одна! Дочь, подумай, что там с тобой будет! Нельзя одной ехать!

– Моя поездка не обсуждается! Я еду! – гордо сказала поэтесса и пошла в свою комнату.

 Мать горько вздохнула, переобулась, переоделась и ушла в лес, чтобы успокоиться. Дочь села на диван, открыла шкаф и стала взирать на собственную одежду, висящую на плечиках или лежащую на полках. Задача собрать вещи была несложной, вещей летних у девушки было очень мало. До поездки оставалась пару дней. Нине предстояло оформить отпуск на работе. Одноклассниками Нина и Эдик были до прошедшего лета, а теперь у них была у каждого своя жизнь, в которой общими были подъезд дома и клуб поэзии.

 Эдик учился в университете на дневной форме обучения, а Нина работала и училась дистанционно в институте. Каждому – свое. Но в юности финансовые различия не столь заметны.

 До аэропорта Нина доехала одна на такси, мать отказалась ее провожать, она, словно замерла в ожидании возвращения дочери. Дочь прошла в самолет, села. Рядом с ней место оставалось пустое. Она ждала чуда, что рядом сядет красавец из сказки, этакий принц современности. Но так она и долетела в одиночестве. Такси дело хорошее в любом месте, ее довезли до отеля. Суть такая, она ехала по чистому полю, и не видела никаких строений. Шофер ей сказал, что ехать пару минут.

 Нина смотрела во все окна, но ничего не видела. Сердце тревожно сжалось, она впервые подумала о своем необдуманном поступке. Об этой поездке. Когда она запаниковала, автомобиль остановился. Она вышла из машины. Шофер подал ей сумку из багажника и мгновенно уехал. Она вздохнула, покрутилась вокруг себя. Ее очередной платье, расклешенное от талии, закружилось.

Зеленый газон и вишневый кустарник, желтеют прелестные кроныосин. Осенние краски. Засохший татарник. Здесь пахнет машинно-дорожный бензин. А где-то грибы затерялись во мраке, как ты затерялся средь света и тьмы. Похоже, давно состою с тобой в браке, но только совсем позабыла: кто «мы»? Куплю я грибы по весне шампиньоны, поеду среди длинных, стройных осин. Я знаю, что мы далеко не шпионы. За окнами вновь – лишь цена на бензин.

Весна, зима, осень, года пролетают, тебя забываю сквозь холод и тьму. Опять бодро листья с осин улетают. Твое лишь молчанье совсем не пойму. Нашел незнакомку и с ней канул в лету? Нашел себе гибель? Медведя броню? Уехал ты помню таинственно летом, так счастья тебе. Я тебя не броню.