Лис

Дорогу от Краснопресненской до института Тагерт теперь любил больше, чем дорогу от метро до дома. В огромном городе с десятью миллионами жителей, большинство из которых за целую жизнь не встретит своих земляков ни разу, на протяжении девятисот метров и примерно десяти минут все, кто попадался Тагерту навстречу, здоровались с ним. Подходя ко входу института на Зоологической, он чувствовал, что эти двадцать-тридцать «здрасьте, Сергей Генрихович» и впрямь добавляли ему здоровья. Улыбками, расцветавшими на лицах при встрече с ним, Тагерт гордился. За десять минут пути он часто думал, что слегка повернул колесо мира в сторону добра. Ночью во всем городе постелили свежее белье нового снега, но воздух был влажным, почти весенним.

В коридоре колыхался веселый шум. Студенты в аудитории переговаривались, кто-то резким движением отодвигал от своей тетради вторую, поднимая на преподавателя преувеличенно-честные глаза, кто-то мотал головой, наслаждаясь музыкой в наушниках.

– Здравствуйте! Прошу почтить память о хороших манерах вставанием.

Солидарный грохот, цвет помещения меняется. Чертя пальцем по строкам журнала, Тагерт проводил перекличку. Шум понемногу вернулся в просторную аудиторию и дорос до потолка.

– Кто не откликнется, поставлю «н», – понижая голос, пригрозил доцент.

«Что он сказал?» – громким шепотом переспрашивал кто-то у окна, рядом – сдавленное хихиканье.

– Пожалуйста, запишите название новой темы. «Личные окончания действительного и страдательного залогов». Все помнят, что такое действительный и страдательный залоги?

– Эктив войс, пэссив войс, – отвечала Женя, студентка с суровым лицом, легкомысленной фамилией Фантикова и не менее легкомысленной прической.

– Можете привести пример?

– «Я танцую» – актив.

– Замечательно. Какой же будет страдательный залог? Меня танцуют?

Одобрительный мужской гомон – такое словоупотребление многим знакомо.

– Пассив – это когда на меня дэлают, – лениво объяснил Сурен Нерсесов, который всегда умудряется сидеть на стуле так, точно это мягкое кресло.

Тагерт знал, что нельзя давать две скучные темы подряд: нудные материи легко усваиваются на пике хорошего настроения.

– Мне известно, что современные юристы чужды всяческой поэзии.

– Ничего подобного, – возмущенный девичий голос со среднего ряда.

– Если кто из вас и учил стихи, то лишь потому, что его принудили на школьных уроках литературы, – Сергей Генрихович понемногу разгонял речь, точно ведущий на ринге, представляющий боксеров перед началом поединка. – А теперь вообразите себе романтическую ситуацию. Весна, капель, птички чирикают. Вы на свидании. И надо бы поразить воображение сами понимаете кого соответственно моменту. Вы роетесь в памяти, а там обрывки письма Татьяны и «Скажи-ка дядя, ведь не даром». Вы в панике. Возлюбленная в шоке. А что в запасе? Статьи КЗОТ да «идет бычок, качается». Стыд и позор. Свидание насмарку, репутация погублена. Так вот. Спасение уже в пути! Сейчас мы с вами выучим два коротких стихотворения. «Эн-зэ» на тот случай, если ничего лучшего вы не освоите.

Искря крошками, Тагерт вколачивал мелом колонки единственного и множественного числа.

– Первое лицо – «о». Я творю, я сужу, я оправдываю. Второе лицо – «эс». Ты творишь… Валерий Дмитриевич, что вы там творите? Уберите ваш телефон, меня травмирует статусная техника.

– А нестатусная?

– Нестатусная – это телефон-автомат в вестибюле. Который вы увидите в ближайшие минуты, если не уберете сотовый. Итак, вот первое стихотворение. Оно немного бессмысленно, но настроению это не помеха. Скорей наоборот. Итак, хором! Выразительно! С подтекстом!

«О – эс – тэ!

Мус – тис – нтэ!»

Любая декламация хором для шестнадцатилетних смешна, особенно после предисловия о романтическом свидании. Доцент самозабвенно дирижировал, проворачивал в воздухе воображаемые дыры и скрюченными пальцами нащупывал оттенки интонации:

– Драматичней!

– О – эс – тэ! – улыбки превращали «о» в «э».

– Проникновенней!

– Мус – тис – нтэ!

– Предпоследний раз! Запомните это мгновение. Закройте глаза! Да. Можно открывать. И еще одно произведение абсурдной лирики. Понадобится при знакомстве с людьми неизбалованными… Даже скорее обделенными. Здесь – внимание, Роман Григорьевич! – почти каждое окончание похоже на русское слово.

«Ор – рис – тур!

Мур – мини – нтур!»

Такой примерно сюжет. Голод! «Ор» – все кричат. «Рис!» – вспомнили, что в Китае есть дешевые продукты. Стало быть, надо ехать. «Тур!». «Мур» – на случай возможных злоупотреблений. «Мини-нтур» – легкое, но запоминающееся наказание. Понятно, Роман Григорьевич? И давайте это продекламируем так, чтобы люди в соседних аудиториях очнулись и позавидовали…

– …мертвым, – жизнерадостно подытожил Роман Григорьевич, крепыш с хохолком цвета цыплячьего пуха.