Лис

На третий день случился странный визит. Едва Петр Александрович задремал после завтрака, в дверь палаты постучали. Матросов проснулся, только когда дверь открылась. На пороге, сияя улыбкой, стоял кудрявый мужчина лет тридцати, в светлых джинсах на широченных звездно-полосатых подтяжках, в полосатой же рубашке и в щегольских нубуковых ботинках. Высокого роста, с веселыми глазами на бараньем выкате и младенчески влажными губами. Спросонья Петр Александрович не смог припомнить, где и когда видел этого молодца. Но по смутным ощущениям фигура эта, с одной стороны, вроде связана с высшими кругами, с бизнесом ли, с эстрадой ли, с правительством что ли, а с другой – как-то скандально связана.

– Мы давно знакомы, Петр Александрович, жалко, что здесь приходится встречаться. Лучше бы на шашлыках. Как здоровье ваше?

Визитер не выдержал и то ли от избытка собственного здоровья, то ли в приливе хорошего настроения хохотнул. Казалось, глядя на Петра Александровича, он не верит в саму возможность болезни для такого крепкого и прекрасного человека, как Матросов.

– Извиняюсь, не напомните?.. – пробормотал Петр Александрович, нашаривая ногами тапки под кроватью; ему неловко было встречать посторонних посетителей в своем больничном виде. – Голова ни к черту из-за всего этого.

– Привет вам от Султана Вагизовича, – захлебываясь радушием, продолжал кудрявый малый. – Золотой, говорит, человек, и дела его золотые. Большого будущего потенциал – так и сказал.

И тут Петр Александрович вспомнил: посетителя звали Максим, как его… Дороховский? Достоевский? тьфу, причем здесь… Деренковский! Адвокат, богатый человек, всеобщий знакомец, то и дело попадает в газеты и в истории. Причем никак нельзя понять, из каких он. То есть, с одной стороны, вице-премьеры, министры, деловой обед с руководством «Шелл», праздник «Пепсико», благотворительный концерт Кремера и Ростроповича – кадры новостей, фото в светской хронике, ведущая щебечет о галстуках гостей, в том числе о галстуке «знаменитого адвоката». С другой – глухие слухи о сходке в ресторане «Узбекистан», имя Деренковского в одном ряду с Серго Молотком, с Пашей Харончиком, с тамбовскими и солнцевскими. То вдруг вызван на допрос свидетелем по делу о гибели на охоте председателя правления «Ломекс-банка». И там, и здесь он как рыба в воде, повсюду свой, а в то же время как будто засланный. Словом, делец заметный, крупный, но притом сомнительный. Все это мелькнуло в голове теперь уже совершенно проснувшегося Петра Александровича, который выжидательно улыбался гостю-весельчаку.

– Слыхал, слыхал о делах ваших институтских. Знаете же, я его и оканчивал? – продолжал тем временем Деренковский. – Дался вам, прошу прощения, этот зоопарк на Зоологической.

Гость захохотал так заразительно, что и Матросов не сдержался, хихикнул, да тут же и закашлялся, как бы пряча смешок в кашле. Что еще за разговорчики? Кто его послал и зачем? Заставить отказаться от борьбы за ректорство? Кожух! Не мог ли он связаться с Водовзводновым? Конечно, мог. И теперь его, Матросова, хотят согнать по-хорошему. Ну-ну, послушаем.

– Султан говорит, ты в институте всю главную работу тянешь, – продолжал Деренковский, без предупреждения перейдя на «ты» и без приглашения усевшись на край кровати, – но в короли не пускают. Задвинули в валеты навсегда.

Петр Александрович молчал, глядя на визитера потяжелевшим взглядом. Куда лезет этот щенок?

– Короче, сейчас меняется вся макушка МВД. Кстати, Игорь ваш туда метил, да промахнулся. И не он один. Там такое кресло – сам понимаешь, как на плиту горячую садиться. Народ недоволен, всякий шухер может случиться, как уже бывало. Борис берет человека под себя, и мы уже знаем, кто это будет. Но Борис Борисом, есть и другие козыри в колоде. Под новым министром будут замы, часть назначает он лично, часть ему советуют. То есть, понимаешь, так советуют, что он под козырек берет.

Петр Александрович внимательно выслушал речь Деренковского, кашлянул и спросил:

– Ну а ты тут, мил человек, каким боком? Где министр и где ты?

Посетитель ничуть не обиделся, хохотнул опять:

– Я, Петя, там же, где и ты. Сейчас в палатке твоей двухкопеечной, через час у Султана. Россия – это тебе не гастроном. Тут не все по полочкам разложено. Тут в мясном такие конфетки случаются – ни в каком кондитерском так сладко не бывает.

– Что Султан передал? – взяв себя в руки, спросил Петр Александрович.

– Сегодня в восемь машинку за тобой пришлют. Будь готов, всегда готов, как Гагарин и Титов.

– Ты толком говори, не паясничай.

Деренковский посмотрел на Петра Александровича, как учитель озирает запыхавшегося ученика, налетевшего на него в школьном коридоре.

– Думайте до вечера, Петр Александрович. Вечером совет держать будем. Хотите институт свой продуть – сколько душе угодно. Хотите банк сорвать – машина в восемь. Не прощаюсь.

Гость легко поднялся, отряхнул воображаемые ворсинки с джинсов, щелкнул звездно-полосатой подтяжкой и исчез за дверью.