Лис

На своих первых выборах партия «Отчизна» собрала пять процентов голосов и получила тридцать девять мест в Думе. Администрация была довольна и «Отчизной», и собой, но дальше жизнь партии протекала уже без Игоря Анисимовича. Пару раз его приглашали на заседание высшего совета «Отчизны», один раз съездил, наслушался пустословия насчет лиц кавказской национальности и славянских дворников, понял что реальной политикой здесь не пахнет. Кроме того, Игоря Анисимовича несколько озадачило количество и разнообразие людей, выражаясь деликатно, оригинальных. Плотный мужчина лет пятидесяти в свитере предлагал стать партнером компании, добывающей бобровую струю. Бойкая молодуха вручила билеты на концерт-мистерию «Шаман в монастыре», а у одного из приглашенных Водовзводнов заметил засохшую собачью лапу, привязанную к ручке портфеля. Второй раз сказался больным, а в третий уже и не звали. Он продолжал числиться в совете, встречал свое имя в газетных публикациях, иногда видел Рогаткина – вот тот пошел в гору, но не в партии, а благодаря ей. Давая интервью, Рогаткин критиковал правительство, ругал администрацию президента – военная хитрость! – а через полгода неожиданно оказался вице-премьером. «Монетизировал протест», – сказал Унягин, к этому времени отправленный в отставку.

Не то чтобы Игорь Анисимович разочаровался в большой политике и забыл притяжение высших сфер. Однако с некоторых пор он чувствовал, что его влияние и государственный вес гораздо значительнее, когда он остается на своем ректорском посту. Все прежние попытки шагнуть на более высокие ступени приносили только разочарование. Но здесь, в университетском кабинете на Зоологической, он участвует в государственном управлении куда более действенно, чем если оказался бы председателем думской фракции или даже министром. Депутаты и члены правительства – фигуры несамостоятельные. Его университет готовит и правит законы, по которым живет страна, университетские профессора выступают в Верховном и Конституционном суде. Но главная сфера влияния – дети министров, генералов, депутатов, чиновников Администрации. Их образованием и будущей карьерой высшие правители России обязаны ему, это не формальная, но кровная, сердечная благодарность, из которой вырастают возможности, совершенно несопоставимые с полномочиями каких-то там министров. Нынче министры – мальчики для битья, депутаты – скоморохи, которые за ширмой шутовства обтяпывают свои делишки. Бесславные, пусть и выгодные роли. Ректорское кресло куда почтеннее министерского, а если правильно расставить нужных людей на нужные места, то и теплее.

•

Не отдавая себе отчета, при выборе новых проректоров и деканов Водовзводнов руководствовался правилами, выработанными до него и без него, еще в старосоветские времена. Кандидату к лицу очевидное здоровье (прочность фигуры, крепкая шея, деревенский румянец), а также умеренная расторопность исполнительного человека, не обсуждающего правила и распоряжения до тех пор, пока начальство не прикажет их обсуждать. Дураков на руководящие должности, само собой, не брали, но ум избранников выражался не в смелости самостоятельных идей, не в таланте распорядительности, а в скорейшем понимании и учете того, как действует система.

Но румянца хватало не всегда. К румянцу шла укорененность в народ, прописанная в трудовой книжке. Хорошо, скажем, если кандидат в начальники успел на год-другой нырнуть в бочаги какой-нибудь пролетарской или колхозной профессии. Не в продавцы, конечно, или, чего доброго, в младшие научные сотрудники. Лучше в стропальщики, экскаваторщики, доярки или, скажем, в оперативники. Из оперативников выходят прекрасные деканы, почти такие же замечательные, как из вагранщиков или флюсоваров.

Конечно, обращали внимание и на имя-отчество. Идеальный вариант: неброское городское имя и пахучее, настоявшееся патриархальное отчество – Сергей Лукич, Анатолий Мефодьевич, Валерий Игнатьевич. Отчества, связанные с эпохой революционной романтики, также встречали с теплотой. Ибо что предъявляет нам отчество Стиндович или Владленовна? Оно доказывает, что сыновья и дочери связаны с верностью не в первом поколении. Отцы были верны строю, значит, будут верны и дети.

Случались отчества безнадежные, о которых и говорить не стоит. А иные вызывали проницательное недоверие, что порой похуже откровенной некондиции. Взять, к примеру, Борисовичей, Львовичей, Аркадьевичей, даже Михайловичей с Ильичами (если, конечно, Ильича зовут не Владимир). Тотчас руки тянулись к личному делу. Какое отчество было у отца? А? Не Аркадьевич ли тот Борис? Не Борисович ли этот Аркадий?