Лис, который раскрашивал зори (сборник)

- Вы одеты по последней моде, - помолчав немного, он объяснился, - мне отчего-то всегда казалось, что вы должны быть одеты старомодно. Как несколько поколений назад. Не знаю, почему я так думал, - он усмехнулся, - каждый раз удивляюсь, что одежда у вас современная. Скажите снова, - нервно продолжил он, - сейчас я хочу слышать это - зачем я вам нужен? Неужели я и правда - нужен вам? Всё… что мы делаем - скажите, это нужно?

- Есть души в пограничных состояниях, господин Райяк. Они могут достигнуть своего пика и отдаться мне, или нет - прожить до старости и умереть своей смертью. Последний вариант не нравится мне, ведь мир растёт, его нужно питать силой камней, что в сердцах городов. Иначе, не хватит ни мощности на расширения, ни силы для секреции ликрового молока. Камни, как вы знаете, берутся из душ лучших механоидов. Тех, кто обличён даром. Я забираю их на самом пике, и вы нужны мне чтобы приводить моих жертв в нужное мне состояние. Вы - раздражитель, катализатор, вы, господин Райяк - ходячий эквивалент вызова. Глядя на вас они все вынуждены спросить себя - что они такое? И… ответить. Впрочем, конечно, я могу подобрать вам замену. Скажите мне, - улыбнулся его собеседник, - вы верите, что я существую?

- Вы… спасли меня из огня, но, когда мы закончим разговор, вы встанете, сделаете несколько шагов, и исчезните, просто растворившись в воздухе, будто вас и не было никогда. Я хочу думать, что от пожара спасся я… сам. И именно я сам не смог её спасти.

- Так и есть, до последнего слова - так и есть, - сообщил мастеру Райяку его демон, бросив на тойю колкий взгляд бирюзовых глаз, - Я существую, мастер Райяк, а вы - живёте. И мы заключили сделку. Её срок определяю только я. Она - нерасторжима. Ваша супруга погибла потому, что вы не пожелали её спасти. Вместо неё вы спасли другое существо, чьё имя вам известно.

Мастер Райяк протянул ему бумагу, тихо сказал:

- Вот имя, - уделив записке меньше секунды, мужчина сжал её в кулаке. Открыв, через мгновенье пальцы, стряхнул с ладони пепел:

- Это возможно.

- Значит, на этом всё?..

- Мне кажется очень верным ваш выбор, господин Райяк. Вы не витаете в облаках и спасаете только то, что действительно возможно спасти, но я рекомендую вам впредь не испытывать мою благосклонность,- с этими словами он поднялся в полный рост, направился к дереву и, сделав несколько шагов, исчез.

Вернувшись домой, тойя спал, в тёмном смятении не кошмарных, но муторных видений, пытаясь найти удобное положение на казавшихся ему грубыми, почти острыми шелковых простынях. Проснулся рывком, в три часа пополудни: был полностью раздет, прохладная влажная ткань покрывала всё тело с головой. Устал, замёрз почти до крупной дрожи, но холод снял боль. Плакал. Новый сотрудник утирал ему слёзы, чтобы их солёные горячие струи не ранили. Стыд.

Кафе у часовой башни было выполнено в светлых тонах, пастельные разноцветные занавеси, подушки на стульях, расписные узкие скатерти на столешницах из разноцветного стекла. Чашки крупные, однотонные белые, и словно резные, чёрные непривычно тяжелые чайные ложки. В меню много миниатюрных порционных сладостей и острых закусок, сытных блюд - лишь необходимый минимум. В это кафе приходили не есть, оно не бывало заполнено, что сказывалось на цене, но полностью подходило для неспешных длинных разговоров вне дома.

- Моя милая Линн, моя… милая Линн…

- Сходит с ума, - подсказал своему жениху тойя. Господин Венд поднял на него взгляд, желал разозлиться, но вместо этого снял очки, дрожащими руками касаясь глаз у переносицы. Плечи задрожали, - подумайте о том, - мягко произнёс мастер Райяк, - что однажды я уйду. Это случится через двенадцать лет, или пятнадцать лет. Быть может позже, но я уйду, я оставлю вас и госпожу Линн, мы больше не встретимся. Господин Венд, - тойя коснулся его плеча, пытаясь заглянуть в глаза, и мужчина отнял руки от лица, их взгляды встретились, - но прежде, чем я уйду - я буду рядом, и вы не будете нести это бремя в одиночку. Вы не будете один…

- Центр знает, - дрожащим голосом, почти не скрывая злости произнёс господин Венд, но последний слог отдавал горечью. Колючей, глубокой, искренней. Последняя надежда, последняя попытка спасения - попытка скрыть безумие от чужих глаз, оказалась тщетной. Бесполезно скрывать под одеждой вопиющую наготу своей покрытой мокнущими язвами души. Центр видит.

- Центр знал ещё до того, как это стало очевидно для вас. Но, мастер Венд - это ничего не меняет.

- Я пришел раньше обычного, спешил из конторы домой, хотел купить для неё пирожных, но передумал. Когда я вошел, она пыталась отрезать себе волосы. Эти судороги, эта грязь… Она так кричит теперь ночами, ей так больно, а я даже не знаю где болит, не способен унять…

- Расскажите мне о её волосах.

- Об этом лучше поговорить с её механиком, он знает все технические тонкости.

- Они мне не интересны, у меня не технический склад ума. Я хочу узнать от вас.