Лис пустыни. Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель

В ходе расследования по «делу Роммеля» американская военная прокуратура установила имя «эксперта по ядам» Главного управления имперской безопасности (РСХА), которому была поручена ликвидация генерал-фельдмаршала. Я держал в руках подписанный протокол допроса, в котором убийца изложил суть полученного задания и поэтапный хронометраж oперации. Из документа следует, что перед «зачисткой» Роммеля отравитель аналогичным образом расправился как минимум еще с одним высокопоставленным военным. Сопровождавшие Бургдорфа и Майзеля эсэсовцы получили категорический приказ застрелить маршала «при попытке к бегству» в том случае, если он откажется принимать яд. Подтвердились предположения Роммеля о том, что «ему не дадут возможности благополучно добраться до Берлина» – Гитлер и его окружение решили не доводить дело до суда. План убийства был расписан поминутно – в контрольный срок уже мертвого Роммеля привезли в резервный госпиталь «Вагнершуле», а заранее предупрежденный главврач, доктор Канцлер (Герлинген), выписал свидетельство о смерти.

БЕРЛИН ЗАПРЕЩАЕТ ВСКРЫТИЕ

Время убийства, 14 октября, было выбрано не случайно. Смерть маршала не должна была вызвать сомнений и подозрений у специалистов-медиков, поскольку возможные осложнения в этот период в целом соответствовали клинической картине классической черепно-мозговой травмы: маршал благополучно миновал первый кризис непосредственно после ранения, а второй должен был наступить через три месяца – в середине октября. Эсэсовские убийцы тщательно заметали следы: от сфальсифицированного свидетельства о смерти до запрещения на вскрытие трупа – любой мало-мальски грамотный патологоанатом в состоянии отличить эмболию от отравления сильнодействующим ядом. Следователи американской прокуратуры установили, что эмиссары РСХА оказывали беспрецедентное давление на медицинский персонал госпиталя «Вагнершуле», и в первую очередь на врача, дежурившего в тот день в приемном покое госпиталя и пытавшегося оказать неотложную медицинскую помощь маршалу. Только через сутки после смерти Роммеля главврач госпиталя в Ульме первый раз осмотрел труп. Я встретился с ним через два года, в июле 1946 года. Несколько часов он рассказывал мне о драматических событиях, разыгравшихся той далекой военной осенью:

– У меня как у руководителя медицинского учреждения были бы серьезные неприятности, если бы по каким-то причинам я отказался от вскрытия умершего при не выясненных обстоятельствах пациента. Обычно приезжал патологоанатом из Штутгарта или Тюбингена и проводил вскрытие в городском морге Ульма. Если для оформления формальностей погребения срочно требовалось свидетельство о смерти, а вскрытие еще не было произведено, мы выдавали документ с диагнозом «паралич сердца» или «инфаркт», а потом в обязательном порядке вносили исправления в свидетельство. Если были сомнения в причинах, обостривших течение болезни и вызвавших летальный исход, вскрытие проводилось независимо от возраста и социального положения усопшего. И уж тем более мы бы сделали вскрытие генерал-фельдмаршала вермахта. Через 24 часа после смерти Роммеля я увидел гроб с его телом в небольшом подсобном помещении госпиталя. Мне сразу же бросился в глаза естественный цвет лица Роммеля – казалось, что он только что закрыл глаза и уснул. В клиническую картину смерти от сердечно-сосудистого заболевания не вписывались руки – их противоестественная тронутая разложением восковая бледность. Я узнал, что вскрытие не проводилось, и потребовал, чтобы городская комендатура прислала военврача. Через два часа у меня забрали историю болезни Роммеля и сказали, чтобы я занялся чем-нибудь другим. Мне сообщили, что всеми вопросами, связанными со смертью генерал-фельдмаршала, теперь будет заниматься Верховное главнокомандование сухопутных войск, и в его компетенции назначать или не назначать вскрытие. Насколько мне стало известно, Берлин запретил вскрытие трупа. Тело не было предано земле, а кремировано. Это наводило на некоторые размышления, но как главврач я был не в силах что-либо изменить. Тем более, что я получил недвусмысленное указание заниматься прямыми служебными обязанностями.

ИЗ ПРОТОКОЛОВ ДОПРОСА ГЕНЕРАЛА МАЙЗЕЛЯ