Лис. Сказания Приграничья (СИ)

— Бежать? Кочевники нападают, Лис! Они окружат деревню со всех сторон, и если выиграют, то угонят нас в степь. И я не знаю, что хуже — плен у Ольстерров или рабство в степях, — поежился Кэттон. Я хотел уточнить, чем рабство здесь отличается у рабства кочевников, но не успел. Первая стрела с горящим наконечником по широкой дуге перелетела через ворота и приземлилась в тюк соломы. Сухая трава вспыхнула, словно бумага, повалил едкий дым. Ближайший стражник возмущенно взмахнул мечом, двое рабов послушались приказа. Приволокли с кухни ведро воды, залили пожар. Деревня засуетилась еще больше, рабы носились, убирая солому, подтаскивая боеприпасы к катапультам и лучникам.

— Кочевники, — обреченно выдохнул Кэттон, указывая на стрелу.

* * *

Несколько часов до нападения на деревню Маринэ.

Лагерь кочевников

Кто сказал, что цвет тьмы — черный? Этот человек ошибался. Тьма может быть разной. Сейчас шатер вождя кочевников окутала алая тьма. Пульсирующая алыми проблесками чернильная тьма. Две сущности, разные, словно солнце и луна, пытались желанием человека смешаться в одну. Смерть и покой, которые олицетворяла темнота, и страх с безумием, которые всегда окрашены в алый оттенок.

Вандер, вождь кочевников, стоял навытяжку, опасаясь расслабить хоть одну мышцу, дать слабину. Кочевник знал — тьма наготове, она примет в жертву того, кто больше всего боится. А алый цвет безумия с удовольствием ей поможет.

Кочевник разместился в центре пустого шатра, перед низкой скамьей, крышкой не доходящей до колен. На дереве распласталась жертва. Нагая дрожащая девушка, руки и ноги которой были вывернуты, привязаны за запястья и щиколотки к колышкам, вбитым в землю. Вбитым так, чтобы конечности были ниже, чем тело, давящее на крышку скамьи.

Вандер потер пальцы, чувствуя, как алый цвет пришел в движение. Вождь глубоко вдохнул, ноздри задрожали. Вандер поморщился — алое существо было проницательнее тьмы, оно почуяло страх, брызжущий от девушки.

На пальцах вспыхнули маленькие огоньки. Алый оттенок готов принять жертву. Вандер поднес горящую руку к впалому животу жертвы. Та, до этого молча, с ужасом глядевшая на вождя, вскрикнула, попыталась вжаться в скамью. Бедра задрожали, заелозили вниз вверх по скамье, пытаясь оттолкнуть огонь кочевника. Вандер закусил губу. Терпеть. Вид обнаженной человеческой плоти возбуждал.

Вождь прижал пальцы с огнем к низу живота жертвы, словно пытался затушить их. Девушка закрыла глаза, застонала — жалобно, вождь понимал это. Но все равно почувствовал иное, призывное в этом стоне. Кочевник понимал — еще несколько мгновений, и он бросится на жертву, схватит за длинные, ниже лопаток, волосы, которые сейчас свободно лежат на холодной земле. Намотает их на руку, потянет, заставив девушку выгнуться — так будет удобнее.

Вождь тряхнул головой. Наваждение спало. Нет, не для этого он здесь, не для этого оставил свежее мясо нетронутым. Нельзя столько терпеть и сдаться на середине. Пальцы Вандера нарисовали на животе жертвы треугольник — огонь жег, оставлял красный след, кое-где кожа вспучилась, пошла волдырями. И тут огонь стал черным.

Тьма, словно почуяв победу вождя, согласилась принять жертву. А может, так и есть — кто знает, что на уме у существа, которое не имеет формы?

За спиной Вандер почуял присутствие шамана. Энд подкрался неслышно, протянул вождю камень. Величиной с кулак, обычно бледно-розовый, сейчас он горел алым огнем, пульсировал, словно твердое сердце великана.

Вождь схватился артефакт, вложил его в выжженный контур треугольника на животе жертвы. Закрыл глаза и расслабился, отдав себя на волю сил, о могуществе которых ему рассказывал байки в детстве отец. Его работа пока что завершена.

— Ск'арлет Ванвит, — прошептал Вандер. «Алое безумие» на языке древних кочевников, которые населяли этот мир еще до прихода магов, еще до начала войны за Приграничье. Название артефакта, за которые погибли тысячи кочевников, вся та древняя мощь, остатки которой до сих пор путешествуют по побережью и степи.

Артефакт отозвался пульсацией. Соприкасаясь с кожей девушки, он протянул жгуты энергии, впился в белое тело липкими присосками. Девушка, попрощавшаяся с жизнью, напрягала мышцы, пыталась оторвать крепко привязанные запястья от земли. Но лишь помогала присоскам глубже проникнуть в ее тело, подарив им энергию и жизненную силу. Девушка закрыла глаза, стремясь не видеть склонившегося перед ней кочевника. Обнаженного Вандера, который был больше ее в два раза. Вождя, которого она ненавидела. Потому что помнила, кто нанес решающий удар ее отцу перед тем, как сделать ее пленницей. Перед глазами юной до сих пор стоял вид отца, который падал на землю с гримасой ужаса на лице, пронзенный широким лезвием изогнутой сабли.

Ненависть, смешанная со страхом, сыграла свою роль. Тьма почувствовала первое чувство. Алая пульсация — второе. Черный цвет объединился с алым, пришел к согласию. Алая тьма.