Лис "Удача"

«Когда-никогда придется, так чего ждать? — Вдруг подумалось воскресшему князю. — Но сумел сдержаться. Во-первых, из опасения напугать несущих его мужиков до смерти, а во-вторых, возобладало желание полнее использовать свое положение. Беззвучно втянув порцию воздуха сквозь сжатые губы, Лис почувствовал, как его внесли в большую комнату. По неуловимым приметам, назвать которые он затруднился бы и сам, узнал личную спальню. Спиной ощутил блаженную мягкость перины.

— Мохов. — Раздался вдруг голос Андрея Ивановича Ушакова. — Изволь пройти в комнату и затворить двери.

— Выходит, решил самолично проследить. — Понял Лис. — Умен граф. Ох, умен. Интересно…

Тем временем скрипнула дверь, стихли все посторонние звуки.

— Известие с одной стороны радостное, а с другой как и сказать. — Ушаков скрипнул сапогами. — Жив оказался Его сиятельство князь Лисьев. В беспамятстве лежит. Вот так вот конфуз вышел. Едва живого человека не сподобились отпеть. Однако, не то забота. Беспокоит меня другое. Как на то известие молва людская отзовется. Сам видишь, неспокойно сейчас в столице. И много кому это не по нутру. Понимаешь?

— Как не понять, ваше сиятельство. — Голос Мохова почти не изменился. — Радостная весть…, однако, тут все зависит, как подать.

— Так… — Тимофей несмело откашлялся. — А еще эти… как их, наследники объявились. Те, что ранее на князя вовсю лаяли, да выкрестом, прости батюшка за грубо слово что про благородного господина…, обзывали, тут же за родню признать изволили. Только похорон и ждут. Дворня, ты в смятении ныне. Князь им больно люб был. А ныне кто новый хозяин будет, не ведомо. Малец беглый, что пропал…, так и не объявился. Все, вроде.

А бумаг никаких в вещах князя не находил? — Без интонации поинтересовался граф. — Не поверю, что ты, пока суд да дело, по привычке своей нос не сунул. Ну?

— Виновен… — Отозвался Мохов. — Одним глазком глянул. Однако окромя патента на розыск, вами лично подписанного, да метрик разных, с родословными, ничего боле не отыскал. Только я ведь нынче и вовсе съезжать думал. Меня господин князь, Александр Иваныч, на службу брал, новым я без нужды.

— Не торопись, Тимофей. — В голосе Ушакова скользнула приказная нотка. — В вечор государыне доложить поспешу. — Как матушка повелит, так и быть… Может и не воскреснуть князь…, понимаешь? Слишком много на кону стоит… Впрочем, тебе про то знать не нужно. А вот присмотреть за… телом… — Тут Ушаков, очевидно, глянул на Александра, — сам бог велел. И не допускать к нему никого до поры. Ясно?

— Исполню.

Показалось ли Александру, но в голосе бывшего дьяка скользнула неприязненная нотка. Что стало тому причиной, Лис не понял. — Мысли его были заняты другим. — Чудесным образом, избежав одной смертельной угрозы, он оказался перед лицом новой, и ничуть не менее серьезной.

«Нормальное дело… — Лис едва сумел сдержать негодование. — Пройти столько испытаний, что бы в итоге оказаться заложником интригующего царедворца.

— Да какой он царедворец? Держиморда средневековая. — Подобрал сравнение обиженный столь непочтительным отношением к себе Александр. — А тут еще этот…чистодел Ушаковский. Такой подушку на голову пристроит, не поморщится.

Александр уже принялся было придумывать ответную пакость, чтобы досадить если уж не высокопоставленному инквизитору, то, во всяком случае, его слуге. Однако, припомнив с какой интонацией прозвучали последние слова Мохова, задумался о другом. — При всей преданности дьяка своему протеже, тот ни словом не обмолвился о бумагах. — Побоялся? Или решил сыграть собственную партию? — Перед внутренним взором Александра возникло иезуитски благостная физиономия графа.

— На Чубайса похож… — Пришло в голову несвоевременное сравнение. Мягко стелет, да только ежели узнает, что Тимоха супротив что задумал, разотрет в порошок. А Мохов га дурака никак не похож. Чай не первый год с таким шефом. Верное дело характер до тонкостей изучил. Выходит, что? Неужели и вправду честен? Хм… Чудны дела твои… _ Лис настолько увлекся рассуждениями, что не заметил, как в комнате стихло. Он выждал для верности пару минут, едва разлепил ресницы, и покосился в сторону. — Никого. Ну и славно. Можно спокойно обдумать свои дальнейшие шаги.

Уже не опасаясь разоблачения, устроился удобнее, подложив под щеку ладонь, и собрался заняться составлением плана. Однако вскоре мысли начали путаться, а не прошло и минуты, как он уже сладко спал.

Проснулся от того, что на лицо упала теплая капля. Одна, вторая, а затем послышалось тихое всхлипывание.

Позабыв о необходимости сохранять неподвижность Лис распахнул глаза, и уставился в склонившуюся над ним фигурку. — Ты чего? — Признав в неясных серых сумерках Анюту, опешил Александр.

— Ожил… Миленький, батюшка, благодетель. — Потеряв от радости связность речи, пробормотала девчонка. Прижала к груди ладошки и залилась в полновесном, отчаянном, плаче.

— Да чего-ж тогда реветь-то? — Озадачено присел на кровати Лис. — Реветь, коль приспичило, раньше надо было.

— С радости… барин. — всхлипнула прислуга, размазывая по чумазому лицу слезы. — Как есть с радости.