Лиса. Экзамен на выживание

Лиса кивнула. Ребята ушли, Эш тоже попрощался и направился к себе. А она стояла у двери и тихонько смотрела на звезды. Скрипнула дверь и на пороге показалась нирра Брунгильда. Встала рядом.

– Вечер какой. – проговорила гномка. – В наших краях про такие говорили: молочный.

– Почему молочный? – Лиса удивилась.

– Мягкий да белый. Вон как луна светит, словно молоко разливает по небу. Бывало, сядем с батюшкой на лавочку у порога, да на луну глядим. И на звезды. Они ж в горах будто в ладошке лежат. Бери сколь хочешь. Хорошо.

– Красиво там, наверное, – представила Лиса.

– Красиво. А ты чего одна? Где подружку потеряла? Или опять с кавалером гуляют?

Лиса улыбнулась и прошептала:

– Пусть гуляют. Разве это плохо?

– В наши времена стыдно это было. – нахмурилась гномка.

– Ой, нирра Брунгильда, неужто и замуж слепо выходили?

Гномка лукаво усмехнулась.

– Слепо. Как же? Что б я, да слепо? В уме ли ты, девонька?

Лиса слушала молча и внимательно.

– А только все ж не так открыто. Нир Кармагром до последнего ничего не подозревал. Он даже рот открыл, когда мой дорогой Арнор пришел просить у него моей руки.

– А почему ж у него? – удивилась Лиса.

– А у кого ж еще? Родители мои ему меня доверили, когда он меня сюда увез. Значит, он мне заместо отца и был. – нирра Брунгильда вздохнула. – Хороший он был гном, нир Кармагром. Справедливый, честный.

– Что, нынешний ректор не таков? – спросила Лиса и тут же пожалела. Зачем вспомнила о нем?

– Отчего? Асс ректор всем хорош. Только хмур больно, будто все это не для него. Жилы рвет, выбивает для Университета деньги, нас жалует, работников, то бишь, о вас, об адептах заботится, а я все на него смотрю и думаю.

– О чем?

– Маг он сильный, это да. Ниру Кармагрому ни за что так корпуса не переделать, а все ж в нире Кармагроме была какая-то успокоенность. Знал он толк в жизни. Помню, пришла к нему в ректорский домик, еще девчонкой была, сели чаек пить да разговоры разговаривать. Он про то, про се спросит, а сам все сидит в бороду улыбается. Вот я молчала-молчала, а после спросила, чего, мол Вы улыбаетесь? «Смотрю на тебя, Бруня, и радуюсь. – говорит. – Счастливая ты птичка. А ведь и знать не знаешь, что это и есть самое главное. Счастливым в жизни уметь быть». Вот и я тебе скажу: все в нонешнем ректоре хорошо, только несчастливый он. И отчего не скажу, но вот как есть вижу.

Лиса грустно вздохнула.

– Нет, нирра Брунгильда, по некоторым этого просто не скажешь.

– Ну, может, я к старости и глазами слаба стала. – согласилась гномка. – А вот скажи мне тогда, сама ты отчего грустная всегда?

– Да что Вы, нирра Брунгильда? – удивилась Лиса. – Разве не Вы только в прошлом месяце пригрозили нам с Мирантой, что перестанете пускать после восьми, если мы не прекратим хохотать до полночи «как горные крамли»? Я даже не знаю, кто это такие.

– Говорила, говорила, твоя правда. – нирра Брунгильда нахмурилась, пойманная на слове. – Да только я не про то. А про что сама знаешь. Ну, да ладно, дело не мое. Надо поплакаться будет, не стесняйся, приходи. Чайку попьем, поплачем и посмеемся. Нир Арнор мой все время на конюшне, не помешает.

– Спасибо нирра Брунгильда. Пойду я. Поздно уж.

– Иди, иди. А я еще тут постою. Подружку твою покараулю.

Лиса улыбнулась. Миранта еще нескоро придет. Кружок у них с Ризом уж больно длинный бывает.

Коридор встретил Лису привычной уже темнотой. Артефакты нужно было давно заменить, но средств, выделенных Университету благодаря известно кому, на светильники, видно, не хватило. В мужской обители Лиса ни разу не была и о состоянии мужского пансиона была не в курсе, но предполагала столь же плачевное состояние.

Однако, несмотря на темноту (хоть глаз выколи), из-за дверей слышались то здесь, то там смех и разговоры. Пансионерки были на месте, все же уже довольно поздно.

Доплетясь до своей двери, Лиса остановилась. Вновь нахлынуло чувство нежелания заходить туда. Наплевав на него (в конце концов, что за глупое потакание нелогичным желаниям), Лиса протянула руку к ручке, точнее к тому месту, где она должна была находиться. Резкое жжение на груди заставило ее отдернуть руку и схватиться за резинку мантии. Что за демонские выходки? Жгло так, будто на груди развели костёр – не меньше. Лиса оттянула резинку и сняла мантию через голову. Затем рывком расстегнула пуговицы на пальто, скидывая его прямо на пол. Пуговицы на форменном платье выскользнули из петель и она, наконец, распахнула ворот. Да что же такое? Безошибочно определив место жжения, она провела рукой и наткнулась на амулет. Он был огненным, нагрелся так, что невозможно было взять в руку. Лиса схватилась двумя руками за веревку и дёрнула, срывая горячую подвеску с шеи. Тот упал к ее ногам. Лиса вздохнула с облегчением и прислонилась спиной к стене.