Лиса. Личные хроники русской смуты

— А чего это я одна должна страдать? — надулась подруга, но тут же к злости в её голосе добавились нотки отчаяния. — Вот скажи мне, скажи — чем ты лучше? Почему мою семью можно оскорблять, а твою — нельзя? Другие пусть в болоте потонут, а ты хочешь чистенькой остаться?

Лиса осознавала, что Инка права. Подруга вправе обижаться, мало того — теперь она может поступить с ней как угодно. И, раз это так, то за Инкой не заржавеет. По-справедливости, надо бы с ней согласиться и принять всё, что за этим последует. Но… как же тогда её жизнь? Жизнь, с таким трудом налаженная и, наконец-то, устоявшаяся? Теперь в любой момент всё может полететь кувырком. Но хуже всего то, что будет невыносимо стыдно перед всем миром! Стыдно перед Инкой, перед её родителями, незаслуженно получившими обидные упрёки. Стыдно!!! А, главное, ничего не подозревающую маму ждёт новое потрясение!

Лиса на секунду представила, что по поводу случившегося скажет мама и какие она сделает выводы…

Нет! Лучше умереть!!!

— Инночка, я понимаю, это я впутала тебя в ту историю… И туда ты поехала, потому что я тебя попросила. Но прошу тебя, не заставляй меня это делать…

Она ещё долго каялась, ругала и корила себя, ощущая по дыханию подруги: та довольна. И не просто довольна, а наслаждается ситуацией, доказавшей — она лучше: «Попрыгай теперь, голубушка, на раскаленной сковороде! Твоя очередь!!!»

Наконец Лиса выдохлась. Инка, убедившись, что больше ничего полезного не услышит, снова безжалостно потребовала:

— Звони маме! Иначе, я сама ей позвоню! — и, не дожидаясь ответа, бросила трубку.

Страх парализовал.

Лиса и в самом деле позвонила маме, но ничего путного сказать не смогла. Мямлила, путалась и, в конце концов, умолкла на полуслове. Только обеспокоила.

— Что-то случилось, доченька? У тебя такой голос…

— Не…ни…ничего…я просто так позвонила…

— Хорошо… — задумчиво вздохнула мама и, кладя трубку, ещё раз вздохнув, попросила: — Будь умницей!

Едва разговор закончился, как раздался очередной звонок. Потом ещё. В трубке опять кто-то напряжённо слушал её голос. Послушает с минуту, и отключится. И раз, и второй, и третий пронзительно звенел телефон. Лиса каждый раз вздрагивала, с опаской поднимала трубку и, услышав в ней всё ту же тишину, раздражённо опускала трубку на рычаги. Кто-то умело и расчётливо трепал нервы.

«Инка! Больше некому… На измор берёт! — решила Лиса. — Вот тоже тварь!!!»

— Ну, что ты молчишь? Я же знаю, что это ты ! — в отчаянии выкрикнула она, подняв трубку в очередной раз.

— Как вы можете знать, что это я? — отозвался совершенно незнакомый мужской голос.

Впрочем, почему «незнакомый»? Лиса его сразу узнала. Точнее — угадала и тут же прислонилась к стене, чтобы не упасть от радости. Но ноги, предатели такие, всё же отказали и Лиса медленно съехала по крашенной масляной краской бетонной стене. Когда она оказалась на полу, телефонный провод натянулся до предела, и это её немного отрезвило.

Усевшись поудобнее, Лиса закрыла глаза и замерла, закусив губу. Она слушала звучавший в трубке долгожданный голос, впитывала его, наслаждалась им, и даже в нужных местах что-то отвечала, но тут же забывала — что именно. Ей не верилось, никак не верилось, что такое возможно!

«Как он её нашёл? Как?!!»

— А откуда вы узнали мой номер? — наконец выдавила она мучивший её вопрос.

— Даже не спрашивайте!.. Сам себе поражаюсь! — обрадовался её вопросу голос. — Оказалось, что я — хитрый! Но, если честно, когда забирал свои документы, увидел ваши. Они у хирурга на столе лежали. А там всё: и имя, и фамилия, и номер телефона. Я даже домашний адрес с одного взгляда запомнил! Как на фотоплёнке всё в памяти отпечаталось! — и собеседник Лисы довольно рассмеялся. — Кстати, а можно на «ты»?

— Можно! — ответно обрадовалась Лиса и, не удержавшись, призналась. — А мы с подружкой вчера в больницу ездили…

— В больницу?.. Зачем?

— К вам.

— С подружкой? Ко мне?.. Зачем с подружкой? — опешил собеседник.

— Книжку вам привезли. Но вас уже не было…

— Тебя.

— Тебя…

— Тебя не было.

— Тебя… не было…

— Так точно! Меня там уже не было! — продолжал радоваться собеседник. Впрочем, радовался он недолго: — Извини, больше не могу говорить… А, можно… Можно, я буду иногда звонить?

— Можно! — поспешно согласилась Лиса.

Её голос прозвучал совершенно счастливо. И потом, нескончаемое множество раз перебирая в памяти каждое произнесённое Сашей слово, взвешивая его интонации и возможный скрытый смысл, с которыми они, эти слова, произносились, она чувствовала себя совершенно счастливой.

В состоявшемся разговоре Лису смущало только одно — она совершенно не помнила своих ответов. Ни единого словечка!

Разве можно быть такой забывчивой?

Но всё равно, теперь всё, абсолютно всё в её жизни изменится. Уже изменилось! Больше не нужно хранить то ли надуманные, то ли и в самом деле имеющие место быть тайны. Теперь всё будет по-другому!

Лису сразу же перестала пугать Инка с её дурацкими требованиями и обвинениями.

И в самом деле — кто она такая, чтобы её бояться?