Лиса в космосе

— Что это может означать? — спросил капитан Лису. — Сначала у нас исчезают люди. Потом ты говоришь, что есть неизвестный нам хищник. Потом Ринго рассказывает странную историю, в которую теперь мы все верим. А теперь выясняется, что ни в одном из нас нет опасных клеток. Откуда же они взялись?

— Я сама много отдала бы за то, чтобы узнать это, — ответила Лиса. — Я с самого начала говорила, что мои выводы не могут быть безоговорочной правдой. Я могу лишь предполагать.

— Так предполагай! — потребовал Родчерс.

— Значит, эти клетки никак себя не проявляют в спокойном состоянии, — сказала девушка. — Это все, что я могу предположить. Но они же есть. Это точно. Я же видела их в останках.

— Может, они все-таки могут существовать в воздухе? — спросил Ринго.

— Я же говорила, что нет, — вздохнула Лиса. — Нет. Они умирают вне организма. А ваши сканеры молчат о присутствии инородных организмов, верно? Они в человеке, я вам говорю.

Ринго недовольно покачал головой, капитан остановился и посмотрел на девушку. Еще вчера она, запертая в железной камере, была важна для него только как товар. Сегодня он надеялся на нее, как на Бога. Он почему-то верил, что своей роли она до конца не сыграла. В любом случае, она знала больше о том, что с обывательской точки зрения объяснить было невозможно. Капитан спросил:

— И что же теперь делать? Ждать, пока всех нас пережрут?

Лиса пожала плечами и ответила:

— Вы сказали, что будут включены сканеры. Это может помочь, если движение будет обнаружено. А я попробую бороться со сном. Этот сон наступает в одно и то же время?

— В шесть вечера по корабельному, — сказал капитан. — Я пробовал сопротивляться — никакие усилия воли не помогают.

— А сколько сейчас? — настороженно спросила Лиса.

Капитан взглянул на настенные часы и побледнел.

— У нас полтора часа…

— Спят люди тоже, насколько я понимаю, почти одинаковое количество времени… — продолжила Лиса, пытаясь заглушить в себе нарастающее волнение. — Я же говорила, нужно узнать, чей это ритм. Тогда мы сможем понять, где произошло проникновение.

У них оставалось мало времени, а подготовиться к неизвестному необходимо было основательно. По подсчетам капитана, крепкий сон валил экипаж с ног в одно и то же время и длился четыре часа. Родчерс приказал всем остаться в каютах по двое. Все помещения он лично закрыл на замки, перед этим Лиса ввела в кровь пиратам сильный препарат, который мог обеспечить бессонницу. Протестовала лишь Надин. Пытаясь в очередной раз задеть Лису, она демонстративно громко заявила перед остальными:

— Надеюсь, ты можешь не только фантазировать про невидимых хищников. Не промахнись мимо вены.

— По твоему глазу я уже пристрелялась, — невозмутимо заметила Лиса, — с веной проблем не будет. Попаду.

Пожалуй, не было в этот момент на корабле человека, который бы не боялся. Они, эти бесстрашные и дикие пираты, сейчас иной раз и внешне не могли сдержать эмоций. Они боялись шести вечера. Они надеялись на препарат, но боялись. После всех рассказов и таинственных исчезновений сон казался смертью. Решение разбиться по парам капитан принял, исходя из простой логики — люди должны были присматривать друг за другом. Наступила тревожная тишина. Все понимали, что что-то должно произойти. Или придет сон и повторится страшное, или сработает препарат и никто не заснет, или перевоплощение человека в хищника будет замечено.

Лиса осталась с Маером в жилой каюте медицинского отсека. Так распорядился капитан. Молодой пират внимательно осмотрел помещение, потрогал руками, словно проверяя на мягкость, кровать и улыбнулся:

— Ляжешь здесь? Я устроюсь рядом, на полу, не бойся.

— Первая ночь на мягком… — заметила Лиса.

— Да, и вот еще что…

Маер достал наручники и протянул их перед Лисой. Девушка усмехнулась, послушно подала руки и спросила:

— Боишься?

— Так спокойнее, знаешь ли… — ответил Маер, защелкивая наручники.