Лиса в курятнике

— В этом балагане? — Кульжицкая слегка поморщилась и приподняла ладонь. С запястья соскользнули янтарные четки. — Естественно, я не хотела… Гдынечка… она была особенной… она так походила на меня в молодости… конечно, внешность имела несколько простоватую, все же и ее мать, и мой супруг были мещанами, это не могло не сказаться, но душа… я видела в ней себя саму. И хотела уберечь от ошибок.

— Каких?

— Вам подробно перечислить? Пожалуй, главной была эта моя убежденность, что я спасу семью, пожертвовав собственным будущим. Я вышла замуж за человека, которого мне подыскал батюшка. Я пыталась смириться с новым положением, с тем, что двор был отныне закрыт, что я вовсе отлучена от света, где никогда бы не простили… — ее голос дрогнул. — Моя внучка должна была блистать… я планировала вывести ее в свет…

И выйти самой, пусть в иной роли, но все же оказаться во дворце. И что ж их всех туда тянет? Вот сам Димитрий с превеликим удовольствием уехал бы куда… да хоть на край мира гонять медведей, лишь бы подальше.

— Я нашла ей подходящего жениха, кого-то, кто помнит, на что способна старая кровь…

— Но она…

— Она хотела получить все и сразу.

— Ваш брат…

— Полагаю, молится. Он очень боится умереть без покаяния…

— Смерть ему пока не грозит.

Янтарные бусины скользили меж пальцами, хрупкие, напоенные светом, они казались единственной яркой деталью в темном образе.

— Что же произошло?

— Говорю же, девочка оказалась слишком нетерпелива… и несколько преувеличивала свое значение. Видите ли, у каждого древнего рода есть свои тайны. И Гдынечка полагала себя моей преемницей, тогда как я видела в ней лишь хранительницу. Да, герб Бужевых сожжен, но знание… оно не должно было быть утрачено. У Гдынечки не хватило бы сил воспользоваться тем, чему я ее учила. Но вот у ее дочери, рожденной в правильном браке… а там… сила дает право претендовать на возрождение рода. Я понимаю, что это непросто, но…

Вполне возможно.

Лет через двадцать. Или тридцать, когда память о Смуте попритихнет, а вина перестанет быть очевидной. Влияние.

Служба.

И небольшая просьба: сперва восстановить право на герб для младшего сына, а уж там, постепенно… Что ж, следовало признать, что Кульжицкая была выгодной невестой.

— Она…

— Моя внучка… как бы это выразиться… боюсь, в том есть и моя вина, но она была донельзя избалована, ко всему полагала себя умной, оставаясь при том честолюбивой. Правда, все честолюбие сводилось к удачному браку. И единственный, кого она полагала достойным своей руки…

— Цесаревич?

— Именно. Я, говоря по правде, не знаю, откуда взялась эта безумная идея. — Кульжицкая перебирала четки, и бусины беззвучно скользили по нити. — Не от меня… я внушала мысли о смирении… о долге… о том, что стоит обратить внимание на Вышняковских…

— Почему на них?

Кульжицкая пожала плечами, будто утомительно ей было объяснять кому-то вещи столь очевидные.

— Род старый, не растерявший крови и наследия, но несколько оскудевший. Вышняковские всегда были… плодовиты. А еще имели похвальную привычку выделять младшим родовую долю. С одной стороны, несомненно, их нынешнее влияние велико, в основном благодаря поддержке тех самых младших ветвей, которые исключительно формально считаются свободными родами…

А с этой точки зрения Димитрий политику не рассматривал. Впрочем, его извиняло, что политику он вовсе старался не затрагивать, здраво полагая, что недостаточно хорошо в ней разбирается. Имелись на то советники…

Вышняковские.

Были ли от них кандидатки?

Надо будет взять лист и посмотреть… подумать…

— С другой стороны, главная ветвь ослабела. Да и бунт изрядно подкосил их, не столько физически — наследников у них в достатке, сколько материально — их земли разорены.

Точно, владения Вышняковских располагались аккурат на южных землях, где бунтовщики погуляли от души.

— Виноградники сожжены, винодельни разрушены, не говоря уже о малых фабриках. И сколь я знаю, им пришлось изрядно сократить расходы. Старший подумывал о займе, но понимал, сколь это… опасное мероприятие. Я предложила ему иной вариант.

— Даже предложили?

Бег янтарных бусин ускорился, и стали они будто бы ярче. Димитрий моргнул, избавляясь от наваждения. Никак заговорить пытаются? Но служебный амулет остался прохладен, и если так…

Хотя что они знают о той, старой магии, которой ныне почти не осталось?

— Более того, мы заключили предварительное соглашение…

— А ваш сын…

— Не думаю, что он возражал бы. Его делам подобные связи пойдут на пользу…

— Ваша внучка…

— Я пыталась поговорить с ней, однако… скажем так, в ее голове прочно угнездилась мысль, что она сама способна устроить свое… будущее…

— И ваша договоренность…

— С Вышняковскими? Осталась в силе, естественно. Поверьте, я нашла бы способ воздействовать на внучку. А если не я, то мой сын и его супруга. Они сполна оценили бы партию…

Димитрий вынужден был согласиться. Пожалуй, союз этот и вправду был выгоден обеим сторонам.