Лиса в курятнике

— Если вы интересуетесь не только журналами мод, то должны были слышать о том, что в позапрошлом месяце приключилось большое несчастье на Кузнецких горах, — голос Марты Игнатьевны звучал тише. — Подземный пожар уничтожил и продолжает уничтожать не только запасы угля, но и дома людей. Многие бежали…

Лизавета оглянулась.

Неужели бывает такое…

Вот он, Арсинор, стоит во всем своем беломраморном великолепии, правда, несколько потускневшем, ибо от этой земли поднимался желтовато-бурый туман. Он невидимой завесой разделял две части города: белую и ту, о которой предпочитали не думать.

— Эти люди пришли в надежде на помощь. К сожалению, вышло так, что… скажем так, — по лицу Марты Игнатьевны скользнула тень недовольства, — не все чиновники верно понимают свой долг, а потому несчастные оказались в этом месте…

Таровицкая отняла платок.

Сделала вдох и закашлялась.

— На, — Одовецкая протянула ей круглую баночку от монпансье. — Намажь ноздри, легче будет…

Та кивнула и… приняла. А после передала баночку Лизавете. От плотной розоватой субстанции пахло сандалом и специями, пожалуй, чересчур мощно, но все же лучше, нежели окружающий смрад.

— Благодарю, — и Марта Игнатьевна не стала отказываться. — Вам предстоит выступить от лица ее императорского величества. Сегодня вы должны проинспектировать лагерь. Составить подушные списки желательно развернутого свойства. Определить нужды, дабы после составить полный отчет о проблеме и, что важно, предложить варианты решения ее. А также вы должны позаботиться о грядущих нуждах несчастных. Вам будут выделены помощники, однако им велено не вмешиваться. Они будут лишь исполнять ваши распоряжения, но и только…

Коляска остановилась.

А Лизавета огляделась.

Земля… темна, больная земля. Она слышала, как плачут травы, не способные выбраться из гор мусора, как дрожат редкие деревца, а болезненные кусты еще цепляются за жизнь, но сил не хватает.

— Вот. — Марта Игнатьевна протянула три амулета в виде золотых заколок-шифров. — Защитные амулеты. Все же люди здесь отчаявшиеся.

Что ж, как-то иначе Лизавета представляла конкурс красоты. Но… она переглянулась с Одовецкой, которая решительно поднялась, и признала: это будет куда интересней цветочных букетов.

Одовецкая первая ступила на грязную землю и, оглядевшись, поинтересовалась:

— Могу я отправить кого-то во дворец за своим саквояжем? Полагаю, целитель здесь не будет лишним…

Марта Игнатьевна щелкнула пальцами, и подле княжны возник молоденький унтер-офицер.

— Погоди. — Лизавета порадовалась, что обувка у нее хоть и неприглядная, но крепкая. Не промокнет, не пропитается местной вонью. — Если все так, как есть, одного саквояжа будет мало…

— После составим список для лавки… можем мы привлекать иных людей?

Марта Игнатьевна вновь кивнула, уточнив однако:

— Вы можете привлекать кого будет угодно, но и эта помощь, и ваше участие будут оцениваться.

То есть переложить проблему на плечи специально обученных людей не выйдет.

— В таком случае будьте любезны передать княгине Одовецкой, что здесь крайне необходима ее помощь… и опыт. — Аглая потерла руки. — Я все-таки госпиталей не разворачивала…

— Думаешь, нужен будет? — тихо спросила Таровицкая.

— Оглядись… во-первых, беженцы. Горел уголь, значит, дымом надышались. Половина будет с больными легкими. Вторая — с разной степенью истощения. Условия совершенно ужаснейшие, значит, здесь и дизентерия, и брюшной тиф…

Говорила она о том спокойно, будто о вещах обыкновенных.

— Погодите, — остановила унтер-офицера Таровицкая. — И батюшку моего отыщите…

— Зачем?

— Оглядись… ты сама сказала про условия. Ты собираешься госпиталь тут ставить? — Таровицкая похлопала себя по бедру. — Оно, конечно, можно, но тогда все впустую. Убраться сперва надо, а огонь — лучшее средство от заразы…

И лицо ее потемнело разом, она осеклась, прикусила губу, глянув на соперницу исподлобья. Но та будто бы не заметила…

— Списки. — Одовецкая повернулась к Лизавете. — Наверное, стоит найти кого-то…

— Старосту. — Лизавета решительно перешагнула лужу. — И сказать, чтобы подвезли еды…

— И воды. Хотя бы пару бочек для начала. — Солнцелика поморщилась. — Эта…

— Ее можно очистить, но понадобится время…

Марта Игнатьевна подала знак кучеру.

— Знаешь, — Таровицкая поежилась, — как-то здесь… неуютно…

ГЛАВА 30

— Благородные приехали! — радостный мальчишеский голос вспугнул выводок грачей. Черные птицы бродили, время от времени наклоняясь, чтобы расковырять очередную мусорную кучу. И тогда над нею поднималось мушиное черное облако. — Булки давать будут… тетка, булку дай!

Перед Лизаветой возникло что-то черное.

Грязное.

Неопределенного полу.

— Булки пока нет, — сказала она.

— Тогда копейку.

— Отведешь к матери, тогда дам.

— Нету мамки. — Нечто шмыгнуло носом. — Угорела.

— А с кем ты живешь?

— Так… с теткою. Только она злыдня. — Ребенок вновь шмыгнул красным носом, который вытер рукавом, и добавил: — За чуб таскает…

— А кто здесь у вас главный? — Лизавета вытащила из кошеля мелкую монетку. — Отведешь?