Лиса в курятнике (СИ)

- Это работа... просто работа...

А идти получилось далеко, ибо дворец царский был преогромен - это Лизавета знала, но знать и испытать на собственной шкуре - дело иное. И выходит, поселили ее в стороне... специально? Или же... она видела в том коридоре двери иные, прикрытые, порой подернутые пеленою сторожевых заклятий. Но только двери. А люди за ними есть?

- Прошу, - Руслана присела и тихо сказала. - Дальше мне ходу нет. Это чистая половина...

Лизавета, стало быть, на грязной обреталась?

- Вы в гостевом крыле, - объяснила Руслана, видя взгляд недоумевающий. - А тут начинаются личные покои... Ее императорского Величества.

Вот тут-то Лизавета и растерялась.

Так растерянною и вошла в дверь, благо, та распахнулась предружелюбнейше, словно сама Лизавету приглашая. А стоило ступить на янтарный пол, дверь-то и закрылась. Ударила палка, и чей-то голос над ухом провозгласил.

- Лизавета Гнёздина, баронесса...

Ох ты ж, божечки...

Было время, матушка приговаривала, мол, красоты много не бывает. И прежде Лизавета всенепременно согласилась бы с нею, а теперь вот понимала: бывает.

Еще как бывает.

Еще какой красоты... она вновь ощутила укол совести: куда ж ты полезла-то... а главное, зачем? Ведь понятно же, что нет у двадцати пятилетней особы, почти, почитай, старой девы со смутными жизненными перспективами ни единого шанса против этаких-то красавиц.

И понимала это не только Лизавета.

Она живо ощутила на себе взгляды. Одни - заинтересованные. Другие - полные непонятного раздражения. Третьи равнодушные, пожалуй, так смотрят на птицу, случайно залетевшую окно, вяло любопытствуя, найдет ли оная выход или же разобьется о янтарные стены.

- Доброго дня, - она присела, как учила матушка, и улыбнулась.

Никто не отозвался.

Две девицы, стоявшие подле, демонстративно отвернулись, показывая, что не намерены тратить драгоценное время на некую сомнительного вида особу.

- И представляешь, он мне говорит, что у меня преочаровательнейшая улыбка, - нарочито громко произнесла светловолосая барышня в полосатом чайном платье.

- Ах... - ее соседка взмахнула ручкой, за которой протянулась ниточка жемчужных бус. И коснулась губ. - Это так... трепетильно!

Лизавета огляделась. Комната больше не казалась такой уж преогромной. И кажется, Лизавета даже поняла, где находится: в малой Янтарной гостиной. Ибо где еще возможно подобное великолепие? Стены, выложенные из кусочков янтаря, казались укрытыми теплым аксамитом. И если присмотреться...

Лизавета повернулась.

И коснулась булавочки, запечатлевая красавиц, правда в позах престранных. Одна вытянутая рука, с которой свисали жемчужные нити, чего стоит. Это ж диво неудобно... а вдохновенное лицо держать, так вовсе непросто. Но девицы старались.

Вон та, устроившаяся у окна с книгою, которую она держала вверх ногами, тоже показалась забавною. В книгу смотрит, рученькою машет, а за перчаткою короткой, по моде, тянутся разноцветные ленты. Тоже по моде?

Если так...

К слову, о моде... большая часть собравшихся была в нарядах легких, что объяснимо - все ж лето на дворе - но каких-то... вычурных, что ли?

- Еще одна... - донеслось сбоку. - Что они все едут, едут... будто не понятно, что им тут не место, - произнесла девица в платье того свирепого розового оттенка, который редко кому идет. Отделанное блондом, платье подчеркивало модный ныне прямой силуэт, однако при том делало его чересчур... тяжелым?

Выражение лица девицы было мрачно.

И уловив Лизаветин взгляд, она криво усмехнулась и сказала:

- Тебе говорю... как тебя там?

- Лизавета.

Девица отмахнулась веером, мол, это на самом деле не имеет никакого значения.

- Шла бы ты отсюда... и меня с собой забрала.

- Куда? - Лизавета хлопнула ресницами. Жизненный опыт подсказывал, что с особами скандальными спорить себе дороже.

- Откуда... отсюдова, - девица раздраженно хлопнула веером по ладони. - Нечего тебе тут делать.

И повторила по слогам, громко:

- Не-че-го! Поняла?

- Нет, - честно ответила Лизавета.

- Глупая, что ль? - уже много миролюбивей поинтересовалась девица. - Бывает... у моего тятеньки тетка есть. А у нее - девка... ну тупая, страсть просто... ей человеческим языком говоришь, что дура ты, а она только кивает...

- Точно дура, - согласилась Лизавета, разглядывая новую знакомую уже с вполне профессиональным интересом. И та, польщенная вниманием, - а внимание она, судя по всему, любила - кивнула. И поинтересовалась даже:

- Ты откудова будешь?

- Оттудова, - Лизавета указала на двери, возле которых застыла неподвижная фигура младшего лакея. - А ты? Как тебя зовут?

Девица молчала, продолжая разглядывать Лизавету. И выражение лица ее было каким-то... усталым, пожалуй.

- У тебя такое красивое платье... и камни... это ведь настоящие алмазы? Никогда таких не видела...

Она вздохнула.

- А то, - она коснулась броши-банта, украшенной дюжиной подвесок с крупными каменьями. - Папенька подарил. На удачу, стало быть... так и сказал, езжай, дорогая моя Авдотьюшка...

Она даже носом хлюпнула и нос этот, не особо чинясь, перчаточкой вытерла.