Лишь любовь разобьет тебе сердце

– А тебе какое? – обращается он к Либби, которая все еще пытается определить, что стало с нашей обычной схемой поведения.

– Клубничное, – говорит она.

– С вас шесть долларов, – объявляет Сет, протягивая Либби рожок с клубничным мороженым.

– Ой, Сэм… – начинает она.

– Сет.

– Может быть, организуешь что-то типа… ученической скидки? Раз уж мы учимся в одной школе, ну ты понимаешь… – Либби все еще не теряет надежды.

Лицо Сета так и остается каменным.

– С вас шесть долларов, пожалуйста, – повторяет он.

– Ну то есть об этом же никто не узнает. Здесь же не взвешивают остатки мороженого по вечерам. Я знаю, потому что Джейк всегда угощал меня мороженым.

– Может быть, за это его и уволили, – с по-прежнему непроницаемым лицом произносит Сет.

Дре прыскает. И я уже в душе почти надеюсь на то, что она ну хоть на секунду, но поймет, почему мне по душе его общество. Либби преувеличенно трагически вздыхает.

– Хорошо, – говорит она таким тоном, словно ей все это смертельно наскучило. Потом поворачивается ко мне и Дре: – Я оставила кошелек в машине, так что одной из вас, сучки, придется купить мне мороженку.

– Я куплю, – говорю я. – Подождите меня в машине.

Дре и Либби снова переглядываются, и Либби, кажется, даже собирается что-то сказать, но Дре жестом затыкает ей рот. Обе мои подружки покидают кафе.

– М-да. Вот так так, – произносит Сет.

Его взгляд безжалостен.

– Бери карточку, Сет.

Чувствую, как принужденно звучит эта фраза.

– Просто не могу поверить, – говорит он, вставляя карточку.

– Послушай, я понятия не имела, что встречу тебя здесь…

Он одаривает меня такой язвительной улыбкой, что я невольно умолкаю.

– Охотно верю. Потому что, если бы знала, ты бы в жизни сюда не приехала. Побоялась бы навязывать подружкам мое общество.

– Это не так, – возражаю я, но он поднимает брови.

– Ладно, Рейко, – говорит он, кивая на окно, – не заставляй своих подруг ждать.

– Сет… – Я делаю еще одну попытку объясниться, но он разворачивается и уходит в подсобку позади прилавка, оставив меня наедине с рожком мороженого.

– Да уж, все это очень странно, – говорит Либби, когда я забираюсь к ней на заднее сиденье. – Рейко, почему он… так на тебя смотрел?

– Ничего он не смотрел, – отвечаю я.

– Да точно смотрел. И откуда ему знать, какое у тебя любимое мороженое? – Она передергивается. – Какой-то псих.

– Ну и выражения, – говорю я и чувствую, как мои щеки заливает румянец.

– С каких это пор ты превратилась в мисс Конгениальность? – фыркая, произносит Либби. – Ты что, защищаешь Сета Роджерса? У него вид того парня, который в конечном итоге запирает невинную жертву у себя в подвале или что-нибудь в этом роде.

– Либби! – резко восклицает Дре и поворачивается, чтобы треснуть Либби по ноге.

– Что? – отвечает Либби и округляет глаза с выражением наигранной невинности.

– Господи, Либби! – говорит Дре, сердито глядя на нее.

– Меня уже достали эти разговоры о Сете Роджерсе. – Я стараюсь говорить равнодушным тоном, как будто мне на него наплевать. – Дре, ты радио не включишь?

Дре исполняет мою просьбу, но я прекрасно понимаю, что она за мной наблюдает. На душе у меня паршиво. Я ведь ее лучшая подружка, а лучшие подружки обо всем друг другу рассказывают. Но я не знаю, как словами объяснить то, что происходит между мной с Сетом.

Глава 11 Весна

Я НЕ ПЕРЕСТАЮ ДУМАТЬ о том, что произошло в кафе-мороженом. У меня совершенно нет желания чувствовать себя виноватой, но я все равно чувствую, и вина моя разрастается, как тень огромного приближающегося грузовика, пока я не начинаю понимать, что проблема, оказывается, не только в Сете, пока она не трансформируется во что-то совершенно иное – и это чувство настолько сильно, что вот-вот поглотит меня без остатка. Этой ночью в постели мысли, которые я обычно держу под замком в отдаленном уголке сознания, вновь оживают. Сбежав из-под замка, они окружают меня, наседают, давят, пока я не убеждаюсь, что заснуть не смогу. Мои простыни мокрые от пота, длинные волосы обвивают шею, как морские водоросли. Распутав, я откидываю их назад.

Потом снова ложусь, стараясь не обращать внимания на дрожь, и закрываю глаза. Мне нужно спать. Мне нужно спать. Нужно поспать.

Но каждый раз, закрывая глаза, я вижу перед собой Мику, но не такую, как та, что приходит ко мне сейчас, – не в желтом платье, а такую, какой я в последний раз видела ее живой.

На ней было бикини. Желтое. Увидев Мику в нем, мама начала напевать знаменитую песню Брайана Хайланда о крошечном бикини: «Itsy bitsy teenie weenie yellow polka-dot Bikini»[9].

– Мам, но оно же не в горошек! – говорит Мика, при этом улыбаясь.

– Да, но оно крошечное! И желтое!

Мама отошла назад и осмотрела мою сестру с восхищением:

– Ты очень красивая.

– А я? – капризным тоном спросила я и закружилась перед мамой.

– Ты тоже красивая, – рассмеялась мама. – Мои красивые девочки.

…Нас швыряет в океан, крутит, как носок в стиральной машине. Под пальцами песок. Еще одна волна ударяет мне в лицо. Вода заполняет горло… Мика. Мика!