Лишь одна Звезда. Том 1

Единственным человеком в трапезной, на кого Мира охотно истратила бы пять слов, был граф Элиас Нортвуд. Теперь, оказавшись в одном с Мирой положении, этот желчный старик вызывал симпатию, даже некое чувство родства. Раз-другой она пыталась заговорить с ним, однако старый лорд расстраивался и замыкался: Мира была живым свидетельством его унижения. Да и за общим столом он появлялся редко.

Кстати, возможность поесть у себя в комнате также была переменой к лучшему. Послушницам Ульяны запрещалось выносить харчи из трапезной. Чего доброго, иная девица сбережет в холодной келье по кусочку за несколько дней, а потом устроит себе пир среди ночи. Этого не нужно…

А еще, важным отличием от монастырской жизни, у Миры теперь имелась собственная служанка.

* * *

Линдси была из тех девушек, кого мужчины называют хорошенькими. Черные волосы заплетены в длинную косу, глаза круглые и карие, носик чуть вздернутый. Она следила за собою чуть больше той меры, в какой это позволено служанке: держала ногти в чистоте, пудрила нос, румянила щечки, а однажды Мира уловила и запах духов, исходящий от Линдси. Графиня Нортвуд наказала бы служанку за этакие штуки: нечего из себя корчить барышню! Мире было все равно – лишь бы то, о чем она просит, вовремя появлялось в комнате. С этим Линдси справлялась быстро и без лишних слов. «Да, миледи», – несколько минут и: «Как вы просили, миледи». Хорошая горничная не притягивает лишнего внимания, а Линдси знала свое дело. Вот Мира и не замечала ее, тем более, что голова была занята мятежом, Нортвудами, пленом, тревогой… Впервые она всерьез присмотрелась к служанке утром пятого дня по прибытии в Уэймар.

Мира спала на каменном полу, подстелив одеяло. Три месяца в келье приучили к твердому и холодному ложу, а роскошная кровать, покрытая периной, была слишком мягкой и жаркой. Проворочавшись без сна первую ночь, Мира перебралась на пол. Однако утром она не отказывала себе в маленькой роскоши: выпить кофе, сидя в постели. Отпирала дверь, забиралась на перину, взяв с собою книгу, и тогда звала Линдси, дернув шнурок колокольчика.

– Будьте добры, кофе и сладость.

– Сию минуту, миледи.

После того, что случилось с нею в столице, Мира не любила башен и арбалетов, не терпела крашеных волос и всей душою ненавидела дом Нортвуд… однако кофе остался ее страстью. Кофе, книга и сладость даровали чувство, которое почти можно было назвать наслаждением.

Тем утром Линдси внесла на серебряном подносе чашечку напитка и блюдце с маковой булочкой, поставила на столик у кровати госпожи.

– Чего-нибудь еще угодно миледи?

– Нет, благодарю вас.

Мира потянулась к подносу, предвкушая заветные минуты удовольствия, а Линдси развернулась, чтобы уйти – как-то нервно, неловко – и смахнула чашечку на пол. Дзинь! Фарфор зазвенел, Мира вскрикнула от неожиданности.

– Ай!

Линдси ахнула, сию же минуту упала на колени и принялась быстро собирать осколки. Не поднимая глаз, заговорила:

– Простите, миледи! Умоляю, не серчайте!

Мира сухо ответила:

– Не стоит беспокойства.

Служанка повторила, пряча взгляд:

– Простите, ваше высочество… Я такая дуреха…

Тон ее показался Мире странным – сдавленным, что ли, смятым.

– Линдси, посмотрите на меня. Вы что же, плачете?

– Нет, миледи, ну что вы, миледи… – промямлила служанка.

Отлично, – подумала Мира, – просто прелестно! Меня содержат в плену и используют для шантажа, меня стерегут отпетые убийцы… и я еще должна утешать горничную из-за разбитой чашки! Ситуация выглядела до того абсурдной, что девушка усмехнулась. Спрыгнула на пол, присела возле Линдси.

– Позвольте, я помогу.

Горничная пришла в подлинный ужас, даже плакать забыла:

– Помилуйте, миледи! Нет, не нужно, этого нельзя!..

– Отчего нет? Мне все равно нечем заняться, а у вас пальцы дрожат – того и гляди, порежетесь.

– Нет, миледи, я все сделаю!

Линдси схватила осколок и тут же порезала палец.

– Бросьте, – строго сказала Мира. – Бросьте все это, я говорю!

Служанка послушалась.

– Посмотрите на меня, – Мира взяла ее за плечи. – Отчего вы так изводитесь? Чашку вычтут из вашего жалованья? Неужели она очень дорога?..

– Нет, миледи, вовсе не в этом… Причем тут…

– Так отчего же?

– Мне жаль… что вы… что я вас разочаровала.

– Какая нелепица!.. – воскликнула Мира, хотя, по правде, была расстроена, лишившись единственной за день радости. – Кофе – мелочь. Могло быть и хуже.

– Да?..

– Конечно. Стоит ли переживать по пустякам! Вот если бы, скажем, я попросила чаю, вы принесли полный чайник кипятка и опрокинули прямо мне в постель – это да, было бы немного конфузно.

– Ох, миледи!..

– Или, допустим, вы помогали бы мне одеваться и так затянули корсет, что я посинела бы лицом, была принята за покойницу и отдана гробовщику.

– Ой, что вы такое говорите!..

– Или вы, передвигая кресло, случайно задели бы ногою тайную педаль, и с раздирающим душу скрипом в полу открылся бы люк, ведущий прямиком в погреб с костями былых жительниц этой комнаты…

На лице служанки отразился неподдельный ужас, но Мира уже не могла остановиться.