Лишь одна Звезда. Том 2

Однако, если посмотреть в целом, дело Джемиса все равно было пропащее. Уже погибли пять греев из его отряда и два кайра: одному выпустили кишки, второму разнесли челюсть. Вокруг Джемиса осталась горстка людей, и те выбивались из сил. Воины же лейтенанта сменяли друг друга и получали передышку. А четверо графских мечей тем временем присматривали за капитаном Бамбером и моряками, чтобы те не делали глупостей. Но кто-то, раненый в бою, завопил особенно жутко, и графский меч обернулся на крик, и капитан Бамбер сделал-таки глупость: схватил багор и огрел предателя по шлему. Тот вырубился, а остальные трое кинулись на Бамбера, но он вместе с боцманом и матросами сбежал вниз, в трюм. Люди графа бросились следом, уверенные в победе. Они — опытные бойцы, к тому же в кольчугах, а люди Бамбера — матросня без брони и нормального оружия. Но в трюмах тесно и темно, и вояки ориентировались там куда хуже моряков. Их подстерегали, кололи сзади, подсекали ноги, плескали в рожи кипятком, сталкивали в люки. За несколько минут их перебили, но и команда «Тюленя» понесла потери. Погиб штурман Хоппер и приятель Потомка Соленый, и судовой врач. Остальные вооружились кто чем мог и ринулись на палубу.

Джемис и Мой, с ног до головы залитые чужой кровью, сражались остервенело, и внимание графских воинов было приковано к ним. Предатели прозевали удар сзади. У моряков было четыре арбалета (один держал в руках лично Потомок), и они дали залп. Предатели смекнули, что к чему, обернулись, бросились на команду. Самые крепкие матросы старались удержать их на расстоянии: кидали бочки и факела, размахивали баграми и топорами. Тем временем капитан с боцманом и Потомком перезарядили арбалеты и пальнули снова. А затем Джемис и Мой вырвались из поредевшего кольца, и предателям пришел конец. Последних добили быстро и безо всякой жалости. Правда, они успели прихватить с собой на Звезду еще двух матросов.

Едва бой утих, капитан приказал поворачивать. Ясное дело: только граф поймет, что его люди мертвы, «Белая Звезда» зарядит баллисты и угостит «Тюленя» летучим огнем. Так что нужно уходить на всех парусах куда угодно: хоть в открытое море, хоть назад в Запределье, лишь бы подальше от флагмана. И вот, когда «Тюлень», круто кренясь и скрипя снастями, заложил вправо, тут-то все и услышали вопль Марка…

— Много народу погибло? — спросил Ворон.

— Из команды — девять человек. А из воинов только трое остались в живых: Джемис, Мой и Джон-Джон.

— Даже Джон-Джон?!

— Ага. Изо всех греев на корабле он один пережил бойню. Хозяин обещал, что сделает из него кайра. Представит к первому же посвящению, как только война кончится.

— Война кончится… угу… — проворчал Марк и вспомнил нечто тяжелое, темное.

— Чего это ты, а? Прямо с лица спал.

— Подумал про Флеминга, — соврал Ворон. — Он, поди, гонится за нами?

— На диво, нет. Когда мы свернули с курса, то все ждали: сейчас граф отдаст приказ, и вся флотилия за нами попрет. А у нас кто ранен, кто помер, вся палуба в кровище… Не уйти нам, думали. Но граф не дал приказа, и все корабли ушли на запад, а мы одни — на север.

— На север?..

— Ага. День шли в открытое море, потом повернули. Сейчас идем на запад, но намного дальше от берега, чем раньше.

— И погони нет, уверен?

— Точно нет. Видать, граф понадеялся, что мы как-нибудь сами сгинем. Или очень торопился вернуться домой, или был занят еще чем-то важным. У графов-то не разберешь, что им важно, а что нет.

Тут Ворон вспомнил и то, чем именно был занят Бенедикт Флеминг, вяло усмехнулся. Спросил:

— Давно я тут валюсь?

— Три дня, брат. У тебя была не то лихорадка, не то горячка — что-то такое. И еще колотая рана в ноге. Рану Бивень заштопал, а про лихорадку с горячкой сказал: они или сами пройдут, или нет. Потому Вороненок или помрет, или поправится, а помочь тут нечем. Надо только держать в тепле, поить водой и смотреть, как оно будет. Вот мы так и делали.

— Значит, ты при мне вроде сиделки?

— Я и Джон-Джон по очереди. Кайр Джемис велел следить за тобой в оба, и если очнешься, сразу звать его.

— Зачем?

— Кто же его разберет… Соскучился за тобой, видать.

— И что же ты не позвал?

— Ой, черт! Верно говоришь: ты же очнулся. Пойду за кайром. Или это… может, тебе еды сначала?

— Не голоден что-то. Вот чаю бы или горячего вина. Под беседу с кайрами — самое то…

Если бойня и оставила какие-то следы на теле Джемиса Лиллидея, то одежда хорошо скрывала их. Никаких перемен Ворон не заметил: все тот же хмурый северянин с мечом на поясе.

Вместе с кайром пришел и Стрелец — мохнатый серый пес, похожий на волка. Как он только сумел уцелеть во время бойни? Как ухитрился не влезть под мечи графских головорезов?.. Марк гордился своим умением выживать, но Стрелец, похоже, мог быть дать ему форы. Марк протянул руку погладить пса. Тот набычился, но не убрал голову, позволил человеческим пальцам зарыться в густую шерсть.

Кайр Джемис склонился над Марком, взял за подбородок, посмотрел в зрачки. Приложил ладонь ко лбу. Скинул одеяла с ноги и осмотрел повязку на ране, нюхнул.

— Значит, выжил, — подвел итог кайр.